Командор сидит в тени пороховых бочек, накрывая ладонью трубку, чтобы искра не залетела, куда не следует. Утро выдалось доброе, тихое. Слышатся первые крики матросов, по спинам которых гуляет плетка. Он размышляет, как бы изловчиться, чтобы после предстоящего похода ему доверили прислуживать его величеству за столом. Хочешь добиться успеха — не пренебрегай окольными путями. Лучше всего — позолотить тяжелыми монетами карман дежурного королевского камергера. В это время подходит капитан-лейтенант Михаэль Тёндер и просит командора выслушать его.
У Тёндера деревянная нога, правую ступню размозжило пушечным ядром в битве под Штральзундом. Шесть человек держали его, пока лекарь орудовал пилой и топором. С той поры он говорит, что ад ему не страшен, дескать, он там побывал, как-нибудь переживет. Случается, однако, что он вскакивает ночью, снимает деревянную ногу и колотит ею по меховой подстилке. Однажды командир эскадры, камергер Габель, неожиданно явился на борт «Белого Орла» с инспекцией, а в это время Тёндер в одной рубахе и на одной ноге, стиснув зубами свою деревяшку, с кровавой пеной на губах пошел с кулаками на ближайших матросов… Его скрутили силой. Он сохранил свой чин. Турденшолд сказал Габелю:
— Может статься, господин камергер, нам повезет, и бес найдет на него во время боя со шведами.
И вот Тёндер, ковыляя на деревянной ноге, подходит к командору — понурый, глаза кислые, не иначе выдался один из его недобрых дней. Нижняя губа отвисла, выражение лица вызывающее, на месте передних зубов черная щель. На борту толкуют, будто он кусал свою возлюбленную, но кожа у нее оказалась слишком жесткой, зубы сломались, и их смыла в море внезапная волна. Все же матросы ненавидят его меньше, чем остальных офицеров. Он знает заветные слова. Не гнушается приберечь выпивку и поделиться с ближними. Начнет костерить матросов — пушек не слышно, но он же пинком загонит новобранца в укрытие, прежде чем сам укроется от вражеского огня. Теперь он стоит перед Турденшолдом.
Они закадычные друзья. При посторонних следят, чтобы командор шел в двух шагах впереди, и капитан-лейтенант не забывает щелкнуть каблуком целой ноги о деревянную, вытягиваясь в струйку перед командором. Когда же вечером они встречаются в каюте командора, то пьют и чертыхаются как равные. Перебирают одного за другим всех членов команды и дают им оценку. Они знают каждого, знают их хорошие и дурные стороны, отвагу и трусость. Турденшолд дает выход своей ненависти к вельможам, своему тщеславию, приправленному ядом, но без кислоты, своему веселью, когда удается сыграть шутку с тем или иным сановником. Он не скрывает легкого презрения — и своего рабского смирения, когда надо подольститься к кому-то из приближенных короля, своего искательства, когда он предстает перед водянистыми очами самого его величества. У них с Тёндером нет секретов друг от друга.
Это касается и женщин. У Тёндера есть жена на Хольмене, тоже норвежка. Есть, кроме того, сожительница в Нюбодере, и был случай, когда он, понаторевший в военных хитростях, как бы нечаянно назвал своей супруге дом, где на самом деле проживала одна из полюбовниц Турденшолда, намекнув, будто частенько туда наведывается. Она явилась в тот дом, распаленная гневом, рассчитывая застать своего супруга. А увидела командора. Он встал в чем мать родила, поднял в одной руке кубок, другой хлопнул себя по животу, отсалютовал кормовой батареей, расхохотался ей в лицо, отвесил дружеского, но достаточно чувствительного пинка в зад, ущипнул где следует, напоил допьяна, сунул ей за пазуху три золотых и велел везти ее домой на тачке двум матросам, коим было уплачено за то, чтобы они на всех углах кричали:
— Слава его величеству!
Больше она не ходила в Нюбодер искать своего благоверного.
С того раза Тёндер готов в огонь и воду за своего командора.
— Тебя что-то гложет, Михаэль?
— Точно так. Команда отказывается выходить в море, пока не получит жалованье. А в казне денег нет.