Когда кок и справа и слева увидел скалы, едва различимые во мраке, но такие близкие, он почувствовал, что сердце его замерло. Он стоял на корме, на своем посту, у несложного приспособления для сбрасывания глубинных бомб в воду. «Нет, все-таки мы входим в бухту! — подумал он со страхом и восторгом. — Нет, все-таки наш лейтенант замечательный парень!»
«Все дело в быстроте, — думал Корольков, стоя у штурвала. Губы его были крепко сжаты, глаза устремлены вперед, в темноту. — Только бы проскочить прежде, чем они успеют нас заметить!» Внимание его было так напряжено, что кровь стучала в висках. Скалы поминутно вырастали перед самым бушпритом, и Корольков с размаху швырял катер то вправо, то влево. Скалы теснились со всех сторон, и небо текло меж их вершинами узкой звездной рекой.
И вот внезапно скалы расступились. Катер влетел в бухту. Опоясанная высокими утесами, бухта в темноте казалась почти круглой. «Мы как в большой кастрюле», — подумал кок.
Это была темная кастрюля, потому что свет луны, загороженной горами, в нее не проникал. Корольков удивился: неужели немцы до сих пор не заметили катера? И только он успел удивиться, как голубой луч прожектора, сорвавшись с берегового откоса, скользнул по воде.
Луч скользнул далеко за кормой — немцы искали катер еще у входа, а он был уже на середине бухты. В эту минуту Иванов доложил Королькову:
— Слышу подводную лодку. Она в надводном положении.
Он с точностью указал угол между курсом катера и подводной лодкой, а также расстояние, разделявшее их.
— Огонь! — скомандовал Корольков.
Открыв огонь, катер обнаружил себя. Лучи прожекторов — теперь их было четыре — кинулись к нему. Немецкие береговые батареи со всех сторон начали обстреливать бухту. Подводная лодка тоже открыла огонь из своих орудий, частый и неприцельный: там, видимо, очень испугались. Снаряды, падая, вздымали к небу багровые столбы воды, озаряли мгновенным светом голые скалы высоких берегов. Вода в бухте бурлила, кипела. И по этой бурлящей и кипящей воде, ускользая от снарядов и прожекторов, несся катер широким зигзагом — вправо, влево, вправо, влево, и все время вперед.
«Быстрота, только быстрота!» — в который уже раз подумал Корольков. Снаряды неизменно попадали в то место, где катер был несколько секунд назад, били в его след. Даже прожекторы не поспевали за ним — ловили его на мгновенье и тотчас же теряли. Ни одного десятка метров по прямой: петли, восьмерки, лесенки… И, несмотря на все эти повороты, все время огонь по подводной лодке! И все ближе к ней, ближе…
— Слышу шум торпед! — доложил Иванов. — Подводная лодка выпустила две торпеды.
Корольков знал, что в темноте попасть торпедами в маленький, быстро мчащийся катер почти невозможно. И все-таки жутко было сознавать, что два незримых чудовища несутся на тебя и ты не можешь даже увернуться, потому что не видишь их.
Но прошла минута, и обе торпеды, пробежав через всю бухту, взорвались у береговых скал, далеко одна от другой.
— Лодка погружается! — доложил Иванов.
«Ага, мы загнали-таки тебя под воду! — подумал Корольков. — Ну, теперь не уйдешь!» Охваченный тем счастливым азартом, который так знаком всем охотникам, он среди рвущихся снарядов бросил свой катер в тот угол бухты, где только что стояла подводная лодка, и прошел над нею.
— Бомбы! — крикнул он.
И круглолицый кок стал сбрасывать в воду глубинные бомбы, словно картофелины в кипящий суп. Взрывы были так сильны, что катер сам мог бы подорваться на своих бомбах, если бы не быстрота, с которой он мчался. Когда бомба взрывалась, он был уже далеко впереди и только вздрагивал своим деревянным телом. Но акустику Иванову каждый взрыв причинял нестерпимые страдания: усиленный шумопеленгатором, он таким грохотом отдавался в его наушниках, что ушам было больно. Но снять с себя наушники Иванов не мог — сквозь весь этот грохот взрывов он вслушивался в стук моторов подводной лодки.
Подводная лодка металась по дну. Каждое мгновенье меняла она курс: она была то справа от катера, то слева, то спереди, то сзади. Но Иванов всегда знал, где она находится, и катер повторял каждое ее движение, и глубинные бомбы падали в воду.
Вдруг подводная лодка затихла.
— Я больше не слышу ее, — сказал Иванов.
«Что с ней? Уничтожена? Или только притаилась?» — подумал Корольков.
— Возьмите ведро и зачерпните воды из-за борта! — крикнул он коку.
Кок подошел к нему с ведром.
— В этой бухте не вода! — сказал он, пораженный.
— Не вода?
— Масло, товарищ лейтенант.
В ведре поверх воды была черная вязкая жидкость.