— Только-то!.. Треска меня не интересует. Это же не рыба. Из всех рыб самая стоящая — сельдь.
— Что правда, то правда, — признался Лои.
После этого лингвистического сражения они молча согласились на перемирие.
Немец остался стоять прямо, засунув руки в карманы, а русский нагнулся за кругляшом, которым он запустил в пролетавшую мимо чайку-моевку.
— Где же ты работаешь? — спросил Лои, продолжая бросать камешками в чаек.
— Нигде… Хочешь, пойдем со мной? Я тебе покажу отцовский склад.
Лои перестал швыряться в птиц, и мальчики двинулись вдоль берега: один — худой как щепка, в сером костюме, другой — коренастый и плотный, в вязаной фуфайке и парусиновых штанах. Похожими у них были только резиновые сапоги, без которых по здешним дорогам было не пройти.
Возле склада Ислейвюр показал на мужчину крепкого сложения, катившего полную бочку:
— Это актер, он иногда выступает по радио.
Сейчас как раз выгружали улов с одного из судов, принадлежащих отцу Ислейвюра. Сельдь зачерпывали мерным ковшом и переваливали в вагонетки, которые везли ее по рельсам и сбрасывали в специальные ящики.
— Это бригадир, — указал Ислейвюр на человека, отвешивавшего соль. — А вон та женщина, в синем платке — королева красоты. Не понимаю, как королева красоты может докатиться до засола сельди… Dummkopf.
— Королева красоты?
— Ну да, здесь работают королевы красоты, артисты, учителя, министры, алкоголики, поэты, крестьяне, портнихи, мошенники — крупные и мелкие… Кого здесь только нет! И все они копаются в этой мерзости ради нескольких крон!
— Сельдь — это не мерзость, — решительно возразил Лои.
Ислейвюр взглянул на него, собираясь еще что-то сказать, но тут их окликнула работавшая на засоле девочка.
— Мальчики, подойдите сюда, у меня к вам дело!
Лои направился к ней, а Ислейвюр остался стоять на месте, презрительно морща нос.
— Можешь сбегать для меня в лавку? — спросила девочка, когда Лои подошел к ней.
Девочке было лет двенадцать-тринадцать. В том же закуте возле ящика с сельдью работала взрослая засольщица: она разделывала рыбу, вырезая ей горло и жабры.
— Конечно… Что тебе купить?
— Банку консервированного чернослива, — с улыбкой ответила девочка.
Женщина рядом громко рассмеялась.
— Консервированного чернослива? — переспросил Лои. — А он разве продается в лавке?
— В лавке продается все что угодно, — бойко проговорила девочка, укладывая сельдей в бочку.
— Кроме бахил, — сказал Лои.
— Так ты сбегаешь?
— Конечно.
— Тогда возьми деньги у меня в нагрудном кармане, не хочется снимать рукавицы, — попросила она, наклоняясь к Лои.
Он со смущенной улыбкой запустил руку к ней в карман и вытащил сложенную пятикроновую бумажку.
— Сдачу можешь оставить себе, — крикнула ему вслед девочка.
Ислейвюра нигде не было видно.
По дороге в лавку Лои подумал, что девочка, скорее всего, посмеялась над ним. Может, этого консервированного чернослива вообще не существует?
Ему вспомнилась одна из историй Гюнни: про продавщицу и форелевые ножки. Однажды Гюнни попросил в магазине две банки консервов из форелевых ножек. Продавщица обыскалась их. Гюнни уверял ее, будто третьего дня сам покупал их в том же магазине. В конце концов продавщица отчаялась найти такие консервы и сказала:
— К сожалению, форелевых ножек в продаже нет. Может быть, устроят сардины? У нас есть и в масле, и в томатном соусе…
Вдруг и теперь будет что-нибудь вроде этого? Никакого консервированного чернослива не окажется и в помине, и взамен ему предложат купить сардины или буханку хлеба?
Немудрено, что он с некоторой опаской попросил в лавке чернослив.
Однако ничего страшного не произошло. Продавщица спокойно подошла к полке и сняла банку чернослива. Она даже не улыбнулась. Напротив, физиономия у нее была такая кислая, словно она день-деньской отпускала консервированный чернослив и это ей до смерти надоело.
Расплатившись, Лои не удержался и сказал:
— А теперь, пожалуйста, четыре банки форелевых ножек.
Продавщица вытаращила на него глаза:
— Форелевых чего?
— Форелевых ножек.
— Никаких форелевых ножек у нас нет, — неприязненно отвечала продавщица.
— Как же нет, я вчера сам купил здесь две банки.
— Не мели ерунды! Ты что, насмехаться сюда пришел? Если тебе больше ничего не нужно, выкатывайся, и поживее!
Лои бросился к дверям. Он с трудом сдерживал смех.