Вдруг это та же продавщица, с которой говорил Гюнни?
Вернувшись на склад, Лои отказался взять себе сдачу — денег у него и так хватало. Пришлось ему снова лезть к девочке в нагрудный карман…
— А банку мне куда девать?
— Поставь ее на приступок под ящиками с рыбой, — ответила она, не отрываясь от бочки.
Лои битый час простоял возле девочки, наблюдая за ее работой. Кругом слышалась привычная для разделочной площадки перекличка:
— Пустую бочку!
— Заберите бочку!
— Соли… И еще сельдей!
Ее зовут Тоута, рассказала девочка, они с мамой приехали сюда из Рейкьявика, работать на засоле.
— Когда сельдь пойдет на юг, мы, наверное, переберемся в Сейдисфьордюр, будем солить там, — прибавила она. — Сколько тебе лет?
— Девять, — ответил Лои, хотя день рождения у него был еще через несколько дней.
— Что ты говоришь? Только девять лет и уже на промысле?! Я думала, тебе по крайней мере одиннадцать!
И снова, как не раз бывало прежде, Лои взяла досада на свой возраст. Теперь, узнав, сколько ему лет, Тоута наверняка перестанет им интересоваться. Нет, в следующий раз он сразу скажет, что ему одиннадцать.
Когда раздался сигнал к ужину, засольщицы кончили работу, и Лои простился с Тоутой.
— Кто знает, может, увидимся в Сейдисфьордюре? — сказала она. — Счастливого промысла.
— Спасибо. До свидания.
По дороге на «Слейпнир» Лои остановился у зеленого ларька рядом с жиротопней и на все полученные за день деньги купил себе сладостей.
Глава четырнадцатая
Один знакомый промысловик говорил Лои, что после шторма и безрыбья самое страшное — это стоять в гавани с полным трюмом рыбы и ждать разгрузки. Тогда человек испытывает муки, подобные мукам чревоугодника, который в один присест съел лошадь, но знает, что за холмом их пасется еще целый табун.
Поэтому радоваться, что «Слейпнир» станет под разгрузку не раньше, чем к вечеру, было противно самой природе рыбака. Лои прекрасно понимал это, и тем не менее он искренне обрадовался, когда Ауси принес это известие.
За обедом настроение у команды было приподнятое. Гюнни с Лейфи ночевали на берегу и теперь рассказывали о своих приключениях в одном из сельдяных бараков. Вопреки обыкновению, Ауси не принимал участия в общем веселье, он помалкивал и, казалось, даже не следил за разговором.
Гюнни зажег сигарету и пустил дым вверх.
— Как дела, Ауси? Ты-то ходил посмотреть на здешних работниц?
Ауси покачал головой.
— Что это ты у нас закручинился? — спросил Лейфи. — Торчишь целый день на судне, все на свете просыпаешь. Я тебе скажу, как та старушка: «От того, кто спит весь век, никакого проку нет». Может, я, конечно, ошибаюсь.
Гюнни перевел взгляд на Лои.
— А у тебя как дела? Ходил в гости?
— Я вчера виделся с Лёйвей, — ответил Лои и, кстати, вспомнил о своих штанах.
Только бы не сболтнуть лишнего, не проговориться про ванну и носки. Теперь у них с Ауси была общая тайна.
— За Лабардана можно не беспокоиться, — сказал кок. — По части любовных дел он малый не промах, я сам вчера видел.
Лои вскинул взгляд на кока.
— Что ты выдумываешь?
— Выдумываю? А с какой это девчонкой ты вчера ля-ля разводил на сельдяном складе? Я все видел!..
Сделав большие глаза, Гюнни подтолкнул Лои в бок:
— Ну да? Ты правда завел шашни с девчонкой?
— Какие шашни? Просто она меня попросила сбегать в лавку, купить ей чернослива…
Ребята загоготали.
— Чернослива?! Что она собиралась с ним делать?
— У нее, бедняжки, плохо с желудком, — засмеялся Мюнди.
Лои даже не улыбнулся.
— Конечно, — подтвердил кок. — От стоячей работы всякое бывает. По-моему, они солят уже двое суток подряд, им даже в уборную некогда выйти!
Лои посмотрел на кока ненавидящими глазами:
— По крайней мере, они не скулят, как ты, чуть только на море появится зыбь!
— Ну дает парень, во стал отмачивать! — воскликнул кок и в знак уважения ущипнул Лои.
Когда «Слейпнир» встал под разгрузку, Ауси подозвал к себе Лои и попросил его:
— Будь добр, Лои, спустись в каюту и вытащи у меня из-под подушки сверточек. Я хочу, чтоб ты сбегал с ним к Лёйвей. И пожалуйста, никому про него не рассказывай.
Это огромная честь — быть гонцом между взрослыми мужчиной и женщиной, тем более когда знаешь, что раньше они были помолвлены. Мужчина ушел на промысел, а женщина в это время обручилась с другим. И неважно, несешь ли ты пакет с шерстяными носками или таинственный сверток, в котором, если его потрясти, что-то позвякивает — такое поручение во всех случаях связано с немалым риском, — важно, чтобы сверток попал по назначению, прежде чем про него разнюхают шпионы. Ведь если это произойдет, не только никто больше не будет доверять посланцу, но и из этих тайных сношений может ничего не получиться: примирение парочки сорвется, у мужчины появится новый косяк сельди, а женщину между тем уведет другой корабль.