Он подошел к камину и гневно разбросал поленья сапогом.
– Что вы будете делать? – настаивал Лайонель, и голос его задрожал.
– Делать? – Сэр Оливер взглянул на него через плечо. – Проколю этот нарыв, клянусь богом. Покончу с ним, устыжу их и покрою позором.
Он сказал это грубо и гневно, и Лайонель отступил. Он опустился в кресло. Колени его дрожали от внезапно охватившего его страха. Значит, его предчувствия были основательными. Этот брат, выказывавший ему такую любовь, не в силах был довести своего дела до конца. И все же это было так непохоже на Оливера, что он все еще сомневался.
– Вы, вы скажете им правду? – спросил он глухим дрожащим голосом.
– Сказать им правду? Конечно, но только поскольку это касается меня. Неужели вы предполагаете, что я скажу им, что это сделали вы? Вы не считаете же меня на это способным?
– А какой же есть другой выход?
Сэр Оливер объяснил его ему. Это объяснение успокоило Лайонеля. Дальнейшие размышления возбудили в нем новые опасения. Он подумал, что если сэр Оливер докажет свою невиновность, то подозрение падет на него. Его опасения преувеличивали риск, который сам по себе был ничтожен. Если сэр Оливер представит доказательство того, что следы крови произошли не от него, то, как думал Лайонель, неминуемо придут к заключению, что это была его кровь. Это все равно, как если бы сэр Оливер сказал им всю правду, так как они не преминут добраться до нее. Если бы он обратился со своими опасениями к Оливеру, тот доказал бы ему, что раз отпадет обвинение против него самого, то никого больше не будут обвинять. На Лайонеля никогда не падало и тени подозрения и не может пасть. Но Лайонель не решался обращаться со своими опасениями к брату, в душе он стыдился их и считал себя трусом.
На другой день – бурный мартовский день – он снова очутился в трактире Пеникумуика в обществе Джеспера Лей. Ему пришла в голову мысль. Накануне вечером брат сказал что-то о том, что он пойдет со своими доказательствами к Киллигрю, раз Розамунда отказывается его принять. Лайонель знал, что Киллигрю отсутствует, но что его ожидают к Пасхе, а до Пасхи была только неделя. Когда Лайонель выпил большую часть пинты, он почувствовал в себе достаточно мужества, чтобы перейти к неприятному делу. В его мозгу проносились слова, сказанные его братом, когда между ними впервые было произнесено имя Джеспера Лей – «отчаянный искатель приключений, готовый на все. Если дать хорошую цену, можно купить и его тело и душу». У Лайонеля было достаточно денег, чтобы купить Джеспера Лей, но это были деньги сэра Оливера. И эти деньги он собирался употребить на погибель Оливера. Он ругал себя подлой презренной собакой, он проклинал дьявола, который подсказывал ему эту мысль.
Внезапно шкипер тихо задал ему вопрос, рассеявший все его сомнения.
– Вы передали сэру Оливеру мои предостережения? – спросил он, понизив голос, чтоб не быть услышанным трактирщиком, который находился за тонкой деревянной перегородкой.
Мастер Лайонель кивнул.
– Я передал, – ответил он, – но сэр Оливер упрям. Он не желает ничего предпринимать.
– Не желает? – Шкипер погладил свою густую рыжую бороду и по привычке моряков пространно и отвратительно чертыхнулся. – Его ждет, по всей вероятности, виселица, если он останется здесь.
– Да, – сказал Лайонель, – если он останется. – Он почувствовал, как у него пересохло во рту. Он произнес эти слова таким странным голосом, что темные глаза моряка пристально взглянули на него из под рыжих бровей. В этих глазах был вопрос. Мастер Лайонель внезапно поднялся.
– Выйдемте отсюда, капитан, – сказал он.
Глаза капитана сузились. Он почувствовал, что наклевывается дельце.
– К вашим услугам, мастер Трессилиан, – сказал он.
Лайонель шел мрачный и задумчивый. Даже и теперь он еще колебался. А хитрый моряк, угадывая его колебания и желая рассеять их во имя той пользы, которую он ожидал для себя от угадываемого им предложения, облегчил ему начало.
– Мне кажется, вы собираетесь мне что-то предложить, – лукаво сказал он. – Говорите, сэр, никогда не было человека, более меня готового служить вам.
– Дело в том, – сказал Лайонель, искоса поглядывая на него, – что я в затруднительном положении, мистер Лей.
– Это часто случается со мной, – засмеялся капитан, – но никогда не было положения, из которого я бы не мог выйти. Расскажите мне о вашем, и, может быть, мне удастся сделать для вас то, что я делал для себя.
– Ну, так вот в чем дело, – сказал Лайонель. – Моего брата, как вы сказали, безусловно повесят, если он останется здесь. Если доведут дело до суда, он пропал, и в этом случае я тоже пропал. Бесчестье падает на родственников повешенного. Это ужасно.