— Чистая победа, — ликуя, произнесла приставка своим злодейским голосом, и Вейдер согласно кивнул.
Пальцы все так же плохо слушались его, но Дарт Вейдер все же смог нажать на кнопку активации сайбера, и тот ответил ему привычным гудением. Он был абсолютно исправен.
Подойдя к своей расплавленной игрушке — осторожно, почти робко — Дарт Вейдер наклонился и, за цепочку подняв тамагочи, поднес к глазам.
Нет, никакой надежды на восстановление не было, и шар на нитке больше не сквасит капризно свой утиный клюв, не отвернется от еды, не запляшет радостно.
Вероятно, он сейчас свободен. Свободен от своей розовой тюрьмы.
Вероятно, он даже желал этого — так же, как Дарт Вейдер желает освободиться от своего ненавистного черного комбинезона. Но свобода в обоих случая равна смерти. Да...
* * *
Фиксики нашли всхлипывающую Симку в шлеме Дарта Вейдера. Она терла кулачками глаза, сжимая пару каких-то тонких проводков, и сердиться на нее было невозможно.
Молчал Нолик, подтягивая порванные штаны, молчал Лобзик с перебинтованными изолентой пальцами, молчал даже злой Заклепыч, почесывая смущенно спину своей длинной булавкой.
— Наш домик, — всхлипывала Симка. — Нету больше нашего домика. Где нам жить-то теперь?
И она залилась горючими слезами в три ручья.
— Ну, не реви, — пробормотал Заклепыч. — Сама виновата.
Симка знала это и оттого плакала еще горше.
— Так оставайтесь жить здесь! — осенило вдруг Лобзика. Он огляделся кругом и присвистнул: — А дядюшка Вейдер-то не простой, а с секретом! Вот почините его, и будет его костюм вашим домом!
— Починим? — переспросила заплаканная Симка. — Но он такой большо-ой...
— Ломать, поди, не большой был? — уточнил бестактный Заклепыч, и Симка покраснела. Лобзик ткнул его локтем в бок и снял со спины помогатор.
— Вот, берите, — великодушно предложил он. — Вам сейчас нужнее!
— Спасибо, — прошептала Симка. — Большое спасибо, правда!
* * *
В серых песках Татуина, под тусклым светом двух светил — раскаленного добела и остывающего красного — под порывами холодного злого ветра Дарт Вейдер похоронил останки своей Тамагочи.
Кто мог сказать, отчего эта нелепая игрушка так пришлась ему по сердцу? За что он полюбил ее за те несколько минут, что владел ею?
Никто этого не знал, как никто не знал и того, отчего костюм жизнеобеспечения, который едва не подвел темного Лорда в бою, вдруг наладился сам собой.
Но поговаривают, что с головой у Дарта Вейдера все же стало плохо.
Вечерами, когда никто его не слышал, он запирался в своих камерах для медитации и странным, крякающим голосом, говорил:
— Я ужас, летящий на крыльях ночи, я — Черный Плащ!
В такие ночи он не ложился спать до утра, а на следующий день был спокоен и добр.
* * *
Дрыц-тыц, ситх Дарт Вейдер,
Дрыц-тыц, ситх Дарт Вейдер,
Дрыц-тыц, ситх Дарт Вейдер — и два фиксика внутри!