Луч холодного синего света ударил в фигуру перед ним. Её вещество превратилось в пепел. Свет перескочил на следующую фигуру и на следующую. Радужная плоть обратилась в пыль. Улыбки со стеклянными клинками исчезли. Вассаго шагал к Корсвейну, с его поднятой руки сорвалась цепь молний. С ним шли воины в чёрных капюшонах, мантиях и с клетчатыми наплечниками: мечи обнажены, болтеры стреляют. Они поднимались по винтовой лестнице, выросшей из ничего. Вассаго сжимал цепь молнии до тех пор, пока последнее существо не превратилось в пепел. Он прыгнул и приземлился рядом с Корсвейном.
— Благодарю, — сказал Корсвейн.
— Это место, — произнёс Вассаго. — Оно… — Библиарий пошатнулся и чуть не упал. — Оно кричит, зовёт. Разве ты не слышишь этого?
— Что? — сказал он.
— Он спросил, слышишь ли ты мою песню, — произнёс голос, доносившийся со всех сторон.
А затем, как будто для того, чтобы она стала реальностью, нужно было произнести эти слова, Корсвейн услышал какофонию. Расстояния расширялись и сокращались в такт ритму. Цвета вспыхнули и разлетелись на осколки.
Затем мир стал совершенно ясным, словно начисто протёрли окно. Размытое дымкой пятно и буйство неистовых красок исчезли. Всё было тихо. Всё двигалось медленно. Вкус оружейного дыма и молнии во рту был чистым и идеально сбалансированным. Он поднял голову и впервые с тех пор, как упал в хоровой зал, увидел всё ясно и чётко.
Псайкеры большого хора заполняли ряды на стенах зала. Все. Пригвождённые к месту, камень и металл их кресел проросли сквозь и поверх их тел, руки, ноги и кожа растянулись так, что единственными различимыми чертами остались только рты. Взгляд Корсвейна нашёл лицо псайкера на одном уровне с ним. Вихрь света окружал голову мужчины. Тонкие хромированные щупальца извивались по туловищу, пронизывая ребра. Пасть с металлическими клыками висела на шее, как ошейник. Он смотрел прямо на Корсвейна. Рот псайкера беззвучно двигался, губы трепетали. На верхних и нижних ярусах сотни ртов подхватили бормотание, пока оно не превратилось в шипящие слова.
— Разве ты не слышишь мою песню, Корсвейн, сын Льва? — спросил Хор. Он обращался только к нему, хотя часть его знала, что он будет шептать всем его братьям, произнося их имена, как родитель ребёнку. — Слушай и обрети покой.
Улей Хатай-Антакья, Восточно-финикийские пустоши
Башня в воспоминаниях Олла взорвалась. Он почувствовал вкус молнии: соль и металл на языке. Снова и снова: молния бьёт вниз, каменные глыбы и глинобитный кирпич разлетаются во все стороны, дерево и штукатурка превращаются в пепел и золу. Тьма и ночь… и мысль о двух фигурах, падавших под дождём, выживших, жертвах, Императоре и магистре войны… вечно падающие, с тех пор и по сей день, навсегда.
— Вставай! Двигайся! Давай, старый ублюдок! — Голос. Голос, который был не во сне или в его сознании, а реальным и близким. Он услышал шипение, свист и мягкий глухой удар. За веками полыхал огонь. Боль пронзила всё тело, впиваясь, кусая, пережёвывая. Он ахнул. Попытался пошевелиться. Путы крутились вокруг него. Он почувствовал шипы в плоти. Что-то схватило его, потянуло за собой. Шипы кусали. Он ощутил запах дыма и пламени. Шипы удержали его на мгновение, а затем отпустили. Он едва не упал. Глаза затуманились, когда открылись.
— Давай, Олл! Давай! — Зибес был там, стоял рядом и тянул за руку. В зале пылал огонь, жёлтый и маслянистый. Пучки шипов горели, извиваясь, превращаясь в пепел. Сок шипел, становясь дымом. Зибес просунул руку под локоть Олла, в другой руке он держал лазган. Пластиковые канистры с прометием висели сбоку на ремне, хлюпая, когда он поворачивался, чтобы выстрелить. Лазерные разряды прожигали заросли шипов.
Кэтт была там, красная с головы до ног. Её покрывали проколы от шипов, сочившаяся кровь. Она выплеснула прометий по дуге вокруг себя, подняла пистолет и выстрелила. Топливо воспламенилось. Пламя выдохнуло. Они стояли в выжженном круге посреди зала. Шипы поползли назад, словно прилив, собиравшийся с силами, чтобы снова обрушиться на береговую линию.
Олл заставил руки и ноги пошевелиться, обнаружил, что оружие по-прежнему висит на ремне на плече, схватил канистру с плеча Зибеса и выплеснул топливо по широкой дуге. Он выстрелил, когда жидкость ещё не коснулась земли.
— Как вы нас нашли? — окликнул он Зибеса.
— Она позвала меня, — ответил Зибес, вытаскивая нож с широким лезвием и рубя горевшую стену шипов. Кэтт была рядом с ним.