Похожий на скрежет гвоздей по ржавому металлу звук расколол воздух. Олл резко обернулся. Стена шипов катилась на них, изгибаясь вокруг пламени, которое по-прежнему пожирало её, сокращаясь, как мышечные волокна, шипы цеплялись за пол и накатывали на них волной.
Лидва пошевелился.
Олл видел его движения как размытое пятно.
Раздался звук, похожий на лязг стали и раскат грома. Яркие фосфоресцирующие взрывы расцвели среди шипов. У Лидва в руках было оружие. Оно было длинноствольным, ребристым и обвитым трубками и проводами, блестевшими от работы технологии, которую Олл не видел со времён давно прошедших войн. Огонь вырвался из дула, заикаясь, когда космический десантник нажал на спусковой крючок. Ослепительный белый свет вспыхнул от попаданий снарядов. Лидва выпустил всю обойму и перезарядил её за то время, которое потребовалось Оллу, чтобы вздохнуть. Оружие снова выдохнуло.
— Мы должны уходить, — сказал Джон. — Спускаемся на нижние уровни и выбираемся так быстро, как только можем.
— Нет, — сказал Олл.
— Олл, — начал Джон. — Что…
— Рейн по-прежнему где-то в улье. Мы идём к нему.
— Олл, хватит! Он всего лишь один человек. Здесь на карту поставлено нечто большее.
Олл проверил обойму. Ещё зелёная. Он посмотрел на Зибеса, Графта и лежавшего без сознания Кранка. — Мы идём дальше вместе, все мы. Никого не оставляем.
В Лабиринте на задворках памяти он увидел, как Тесей закрыл глаза, и услышал крик Ариадны, покинутой на берегу, исчезавшем за кормой корабля с чёрными парусами.
— Ты всегда хорошо умел выбирать, Олл…
— Окей? — сказал он и огляделся. Зибес кивнул. Ему показалось, что Кэтт улыбнулась.
— Меня послали помочь найти тебя, — сказал Лидва. — Я нашёл. Лучше мне держать тебя в поле зрения, чтобы не пришлось снова искать.
— Я следую… — пробормотал Графт. — Я следую за вами, рядовой Перссон.
Он коротко кивнул в знак благодарности, не зная, что сказать и можно ли вообще что-то сказать.
— Кэтт, ты можешь найти его?
— Вверху, — сказала она. — Это всё, что я могу чувствовать. Мы должны подняться выше.
Джон Грамматик фыркнул.
— Ты сейчас пошутила, да?
Олл пожал плечами и начал двигаться к отверстию шахты. Он подумал о башне, всё то время назад, о ноже у себя за поясом сейчас и о молнии, падающей с неба. Небольшой выбор. Большой выбор. Через некоторое время они стали одним и тем же.
Через мгновение Джон Грамматик последовал за ним.
Полая гора
Корсвейн смотрел на демона. Как он не увидел его раньше, было непостижимо. Там, в центре зала, в пустоте между всеми платформами и аппаратами, горело солнце. Оно было золотым, испещрённым лучами, его свет был расцветом нового дня на мягко накатывавших волнах. Он посмотрел на него и почувствовал, как тяжесть мыслей отступила. Бремя воли и командования, неминуемой смерти и безнадёжной борьбы исчезло. Он никогда не осознавал, что несёт так много, что несёт на своих плечах тяжесть существования. Теперь она исчезла. Он был свободен. Он стал хозяином своей вселенной. Теперь будет существовать только то, чего он желал и хотел.
— Ты заслуживаешь большего, — сказал Хор. — Ты заслуживаешь всего.
Солнечный шар разделился на три, а затем на шесть, каждый из них представлял собой желток света, вращавшийся вокруг сородича. Затем шары вытянулись, приняли форму конечностей, рук и черт лица. Шесть фигур стояли кольцом в воздухе, вращаясь друг вокруг друга. Каждая была совершенным воплощением человечества; рты открывались и закрывались над светившейся кожей, за спинами разворачивались крылья света. Корсвейну казалось, что он смотрит на шесть изображений, но также и на одно — фигуру с переплетением конечностей и крыльев, наложенных друг на друга.
— Я — голос внутри тебя, — сказало золотое изображение, и голоса псайкеров в совершенной гармонии повторили его слова. Оно приближалось, хотя Корсвейн не видел, как оно двигалось, кружилось, руки, пальцы и крылья двигались в такт гудению эха. Всё, чего он хотел, это погрузиться в бесконечный сон. Прямо за мерцанием закрывавшихся век его ждали сны. — Я — обещание сна и Песня Бесконечного Восторга. Я — Хор Отверженных. Я ждал тебя, мой прекрасный сын. Я так рад, что ты пришёл. Пробуждения больше не будет. Больше никаких раздоров. Больше никаких зверей в лесах твоей памяти. Только покой.
— Ты — порождение варпа, — сказал он. Слова не потребовали никакого усилия, и рты Хора улыбались, как зачарованные.