— Я — князь истин, столь великих, что глупцы называют их ложью. Это моё гнездо, моё место на бренной Земле, пока она засеяна. Отсюда я зову, и сны живых звенят в моей песне. Меня позвали сюда Дети, сделали это место моим храмом, моим маяком, откуда я могу светить в ночь потерянных душ. Так много людей сейчас следуют зову… не присоединишься ли ты к нам, мой прекрасный сын? Ты будешь слушать? Ты услышишь? Ты последуешь за мной?
Он не слышал и не думал об этих словах, но чувствовал их. Они проскользнули в его разум: слова — иглы, обещания — крючки. Там были тепло и покой, и он знал, что всё, что ему нужно сделать, это поверить словам и позволить своей жизни стать сном…
Сном…
Сном…
Сном…
Зверь лежал мёртвым на снегу, наконец-то обретя покой, не обнажив клыков, когда Корсвейн встал перед ним, не глядя на него, пока истекал кровью, и он поднял меч, чтобы даровать ему милосердие. Он мог отложить меч в сторону. Он мог оставить прошлое и зверя, которого носил в своем сознании и на плечах. Рыцарь мечей больше не… воин, который сражался только за то, во что верил, который не видел теней, которому не нужно было жить и удивляться, почему зверь не отпускал его.
Он оглянулся через плечо, когда добрался до линии деревьев. Зверь лежал там, где упал. Его кровь окрасила снег. Только это был не зверь и никогда им не был. На его месте лежал мужчина, волосы слиплись от запёкшейся крови, туловище и шея разорваны выстрелом из пистолета и лезвием клинка, глаза закрыты. Его брат. Его настоящий брат, вышедший из леса с запахом убийства в дыхании. Убитый на снегу и оставленный позади, зверь, убитый рыцарем. Он почувствовал, как голова опустилась. Всё, что ему нужно сделать, это продолжать идти, и этого больше не будет. Продолжать двигаться к свету, следуя за песней…
Он поднял голову и повернулся к деревьям и яркому свету, который теперь пробивался сквозь них. Он остановился, оглянулся. Зверь стоял на лапах, глядя на него, кровь и внутренности стекали на снег. Он оскалил зубы, и Корсвейн повернулся назад, подняв меч.
Хоровой зал вернулся.
Шестикратный демон солнечного света был прямо перед ним, тянулся к нему. Его братья по легиону стояли неподвижно, как вкопанные. Существа с бритвенными когтями и глянцево-чёрными шарами вместо глаз склонились над ними, кончики когтей подняты, игольчатые улыбки широко раскрыты. Воины в искорёженных доспехах стояли чуть поодаль, низко опустили трубное оружие и наблюдали. Хор псайкеров дрожал. Бледные сгустки огня пронзали воздух. Чувствовался аромат цветов и запах испорченного мяса. Демонические руки отпрянули за мгновение до того, как он вскочил на ноги. Головы ползавших по платформе существ дёрнулись вверх. Предатели начали поднимать оружие.
Корсвейн атаковал и нанёс рубящий удар быстрее, чем они успели отреагировать. Меч поразил первое из шести тел демона Хора и рассёк два ближайших к нему. Время остановилось. Оставшиеся фигуры истекали кровью, из них изливалась тьма, когда яркость превратилась в тень. Корсвейн вскинул меч для нового удара и одновременно в другом конце зала Ангелы Первого легиона вскочили на ноги с рёвом выстрелов.
Звук исчез. Тишина поглотила хоровой зал, когда закричал последний шестикратный демон. Корсвейн взмахнул мечом. Платформа светилась от взрывов болтерных снарядов. Всё казалось замедленным, время растягивалось, позволяя видеть каждую деталь происходящего во всём её великолепии. Тела из переливавшейся плоти беззвучно разорвались. Кровь, яркая, как драгоценный камень, хлынула медленно падавшими дугами. Осколки летели сквозь дым, мерцая и отражая вспышки взрывов. Тёмные Ангелы спускались и пересекали платформы, чёрные доспехи блестели, как нефть в свете костра. Он видел, как материализуются и испаряются существа с наполовину хитиновой кожей. Воины в разноцветных доспехах появились из боковых туннелей. Взрывные волны их орудий создавали в воздухе серебристую дрожь. Корсвейн наблюдал, как один из братьев был поражён и развалился на части, кровь, броня и раздавленные органы образовали в воздухе концентрические кольца.
Он почувствовал желание остановиться, посмотреть, понаблюдать и наполнить глаза калейдоскопом и цветом брызг крови и огненных взрывов.
Он снова перевёл взгляд на распадавшиеся формы шестикратного демона. Теперь они были тенями, пятнами теплового тумана. Похожие на лезвия угольки закружились в воздухе. Одно ударило Корсвейна в плечо и пробило керамит. Он взмахнул мечом, и лезвие рассекло то немногое, что осталось от демона. Вырвалась неоново-белая взрывная волна, пройдя сквозь массу и материю. Корсвейн почувствовал, как она нахлынула на него и сквозь него, тишина, наполненная образами: идеальный розовый силуэт радиационного взрыва над городом; капля крови, свисавшая с полированной стальной улыбки; пряный аромат плоти, превращавшейся в сахар в жаре пламени. Потом это прошло. Меньшие демоны превратились в серебристый туман, когда волна ударила в них. Воины в неоново-ярких доспехах пошатнулись, дрожа. Болты вонзались в них, разрывая пластины брони с раскатистым барабанным боем взрывов. Волна психической энергии ударила по псайкерам в хоровых рядах. Черепа смялись. Зубы повылетали изо ртов. Рёбра взорвались. Всё в тишине, как изображение, спроецированное с пикт-трансляции без звука. Кровь окрасила воздух влажными красными брызгами. Волна отскочила. Останки псайкеров вспыхнули розово-красным льдом. Волна подняла осколки костей и части брони, когда покатилась обратно к центру зала. Тёмные Ангелы падали, когда обломки прорезали сочленения и врезались в керамит. В центре зала Корсвейн увидел, как волна накатывает на то место, где он стоял, и понял, что ему не избежать её. За медленную секунду до того, как она врезалась в него, он поднял меч, старый салют долгу и жизни, отданной, чтобы увидеть, что дело сделано.