Она знала его настолько хорошо, насколько мог знать человек — сорок лет кампаний и завоеваний могли подтвердить это — и твёрдость в его глазах, когда он приблизился, послала волну холода через неё.
— Встаньте, — сказал он, когда был в трёх шагах. Она встала.
— Милорд, — произнесла она.
— Прошу прощения, Лорд-Преторианец, — сказала Сулкова. Насаба посмотрела на своего адъютанта. — Генерал, у нас вокс-сообщение о том, что титаны перемещаются в передовые залы у основания стены, используя критические отмены команд.
— Какой легио? — спросила Насаба.
— Неизвестно, но вокс и каналы передачи данных работают исправно. Они сообщают… Говорят, что титаны кричат в мыслях людей.
Насаба оглянулась на Преторианца.
— Что вы привели с собой, милорд?
— Всё оружие, что у меня есть, — ответил Рогал Дорн.
Передовая пещера 78, Меркурианская стена
— Принцепс… — начал один из техножрецов, когда Абхани Люс Могана выбралась из люка в машинное отделение «Бестии Эст». Стена горячего воздуха встретила её запахом масла, металла и горелого пластека. Пещера наполнилась движением. Техножрецы перекликались на бинарном коде. Сервиторы доставляли плазменные заряды и тележки с боеприпасами. Искры сыпались от сварочных аппаратов и термических резаков, пока техноадепты ухаживали за рыцарями и титанами. Они едва прибыли, и первая из внешних дверей по-прежнему закрывалась, но активность уже была бешеной. Охотники должны были вернуться в зону поражения, и быстро. Абхани видела зарево огненных бурь, когда Игнатум вступил в бой по всему фронту. Они сражались, шестерёнка истины, они сражались, но враг наступал, приближаясь к стене, безжалостный, казалось, становясь сильнее по мере того, как они погибали. Ей и её сёстрам нужно снова отправиться на охоту; каждый титан и машина должны быть задействованы.
— Показания ауспика не фиксируются, и вокс-связь не подключается, — рявкнула она техножрецу, прежде чем тот успел продолжить. — Устраните ошибку.
— Ошибки сигнала и сканирования присутствуют во всех машинах и системах, принцепс, — ответил жрец модулированным воем. Абхани уже спускалась с помоста экипажа, наблюдая за активностью вокруг других титанов Соларии и рыцарей Виронии. — Порча данных и болезнь духов…
— Просто сделайте так, чтобы мы могли видеть, во что стрелять, — сказала она, не глядя на жреца. В пещере было что-то не так, неистовая, рваная грань присутствия машин. Пока она смотрела, тяжёлый сервитор, тащивший стопку поршневых колец, пересёк путь погрузчика с макроболтерными снарядами и врезался в него. Ящики и детали машин рассыпались по полу пещеры. Поднялись крики. Она моргнула, чувствуя, как наваливается усталость. Она обернулась на звук более громкого крика и грохота выстрела из крупнокалиберного пистолета.
Мужчина в ливрее отпрыска дома Виронии стоял над останками служебного сервитора с пистолетом в руке. Сервитор пытался подняться; в его медных руках был шлем отпрыска. Кровь и масло брызгали из его тела и механизмов. Мужчина полуобернулся, и она узнала Карадока. Позади него пилоты двух «Оруженосцев» Виронии выбирались из кабин. Она направилась к ним. Карадок плюнул в полумёртвого сервитора и выстрелил снова. Пуля снесла тому верхнюю часть черепа. Карадок поднял свой шлем, убрал пистолет в кобуру и на полпути повернулся к пилотам «Оруженосцев», когда удар ноги Абхани врезался ему в бок. Его костюм был тяжёлым, многослойным с баллистической прокладкой и кольчугой, но она вонзила бронированную голень в его торс, сложила его пополам и заставила пошатнуться. Он быстро пришёл в себя, лицо красное, кулак поднят.
Абхани не пошевелилась.
— Сделай это, и я прикажу пристрелить тебя на месте. Затем я прикажу завернуть твой труп в знамя твоего рыцаря и отослать обратно в твой дом в знак бесчестия. — Его лицо покраснело, он оскалился. — Давай, — сказала она ему с улыбкой охотника. Он тяжело дышал, глаза сверкали от ярости.
— Достопочтенный принцепс, — произнёс он, подавляя дрожь гнева в голосе. — Вы не…
— В бою вам не удалось сохранить сплочённость. Ты идёшь с нами, чтобы помочь нашей охоте, но где ты был, когда добыча восстала? Я бы подумала, что некомпетентность уберегла тебя от опасности, но я не думаю, что ты не обучен воевать. Я думаю, что ты трус. — Карадок закрыл рот. Его глаза были сверкающими жемчужинами чистой ненависти. Абхани сдержала улыбку. — Ещё раз не справишься, и я пристрелю тебя.