Улей Хатай-Антакья, Восточно-финикийские пустоши
Маятник перестал вращаться в куполе высоко на внешней стороне улья.
Кэтт взглянула на Олла.
— Рейн здесь, — сказала она, — где-то здесь.
Олл кивнул и посмотрел на то место, куда она их привела.
Это был садовый купол, один из тех, которые высокородные улья использовали, чтобы продемонстрировать свою власть и создать оазис в мире с пересохшими морями и загрязнённым войной, отходами и временем. Вода водопадом лилась из свисавшей с вершины купола большой медной сферы в стометровую чашу с отверстием шириной шесть метров в центре. Скрытые струйные системы кружили воду в медленном вихре, прежде чем она стекала через центральное отверстие в озеро, которое занимало нижнюю половину пузыря из хрусталя и пластали. Купальщики плыли по вращавшимся водам, борясь с течением и смеясь, пока их не подхватило последнее вращение и не затягивало вниз, чтобы они упали, крича от изумления и волнения, в озеро внизу. Оттуда через шлюзы можно было открыть каналы, которые выходили и спускались по стенам улья, по дуге минуя другие купола, подвесные бассейны и озёра.
Растения, заполнившие купол, являли собой образцы редких видов из прошлого Терры, размноженных и сохранённых на протяжении сотен лет предками гидрокланов Хатай-Антакьи. Высокие деревья с серебристой корой раскачивались на искусственных ветрах очищенного воздуха. Цветы вырастали из луговой земли и посылали пыльцу и семена в воздух. Птицы и насекомые жужжали и порхали между гнёздами и бутонами. В полумраке, балансировавшем между ночью и рассветом, можно было стоять на одном из низких травянистых берегов, вдыхать запах росы, сока и земли и представлять, что можно почувствовать запах растений, тянувшихся к солнечному свету нового дня.
Так было раньше.
Дети Фулгрима переделали сад. Вода в бассейне по-прежнему кружилась, но теперь в нём росли растения — растения с огромными цветами с толстыми лепестками и красными корнями, которые свисали в потоках, словно система кровеносных сосудов без тела. Деревья засохли до голых ветвей или росли и росли, прижимаясь к хрустальному потолку купола. Листья приобрели цвет меди и перламутра. Рептилии клевали стволы металлическими клювами; тёмно-красный сок сочился из ран и стекал по стволам в серебряные вёдра и клубки глотавших стеклянных трубок. Время от времени деревья вздрагивали, хотя не было ни малейшего ветерка, который шевелил бы их ветви. Тени и солнечный свет покрывали землю пятнами, в большинстве мест настолько глубокими, что казалось, что вы можете видеть только поверхность ненастоящих лесов. Пыльца густыми облаками плыла под куполом — лиловая, жёлтая и пепельно-серая. Фонтаны располагались на открытых пространствах между деревьями, густые струи пурпурной жидкости вырывались изо ртов фигур из камня и слоновой кости, которые кружились вокруг рогов изобилия колючих фруктов. Другие скульптуры выглядывали из подлеска, их каменные мускулы застыли в песне, танце или крике.
Олл моргнул от открывшегося вида. Рядом с ним неподвижно стоял Лидва, голова воина поворачивалась, пока он осматривал купол. Джон стоял на небольшом расстоянии с другой стороны. У него был лазган Кранка, и он снял оружие с предохранителя.
— Что-нибудь? — спросил его Олл. Джон покачал головой, не глядя на него.
— Всё это место — ложь, — ответил он. — Здесь может быть сам Гор, и я не смогу сказать тебе это.
— Это место ужасной угрозы, — сказал Лидва.
— Верно, — согласился Джон, затем мотнул головой в сторону стоявшей чуть поодаль Кэтт. — Что ты видишь, Кэтт?
Некоторое время она не отвечала. Маятник вращался на нити, почти вырываясь из её пальцев. В её ноздрях появились капельки крови.
Она покачала головой.
— Рейн здесь, — ответила она. — Где-то рядом. Это всё, что я могу сказать.
— Это ловушка, верно? — спросил Джон. Кэтт пожала плечами.
— Почти наверняка.