— Первые цели, входим в зону досягаемости оружия, — сказала модератус. Они шли по изрезанной водой земле, «Бестия эст» взбиралась по осыпям. Рыцари Виронии шагали справа от неё, родственные «Псы войны» следовали слева.
— Удар, а затем быстро на левый фланг, — произнесла Абхани по воксу. «Бестия эст» задрожала от возраставшей скорости. За иллюминаторами она видела очертания гусеничной военной машины. Та пока не увидела её. В ухе запищал ауспик. Она почувствовала волнение, когда духи орудий «Бестии эст» навелись на цель.
— Захват цели, — сказала модератус.
— Убить, — сказала она.
Взрыв пробил боевую машину, словно сердцевину плода. Топливо и боеприпасы взорвались. Гусеницы и броневые пластины взлетели в воздух. Абхани уже чувствовала, как её тянет следующей цели, а затем рёв внутри, когда орудия говорили снова и снова.
«Магистры войны» были уже достаточно близко, чтобы Абхани разглядела эмблемы жнецов и зубчатые символы на знамёнах. Некоторые из титанов Мортис начали поворачиваться к атакующим. Она почувствовала острую боль от слабых ударов по пустотным щитам.
— Ещё немного… — выдохнула она про себя.
— Думаю, они заметили нас, — раздался сухой голос модератуса. Над ними и за ними поворачивался один из «Магистров войны». Она увидела, как по стволам его орудий пробежали молнии.
— Поворот на левый фланг! — крикнула она по воксу. «Бестия эст» дёрнулась в сторону. Вражеский титан выстрелил. Залп прорезал группу его собственного эскорта. Броня вспыхнула, буквально испарившись, земля превратилась в стекло. Взрывная волна хлестнула по щитам «Бестии эст». Она продолжал двигаться, когда колонна сопровождения начала стрелять в них.
— Виронии, — позвала она по воксу рыцарей. — Пора!
Ей ответил треск помех. Что-то в колонне вражеских машин выстрелило, что-то с оружием, способным убить титан. Щит «Бестии эст» исчез с раскатом грома.
— Перенаправляю энергию на щиты! — сказала модератус.
Абхани метнула взгляд к ауспику, ожидая увидеть исчезавшие символы погибших рыцарей Виронии. Но они по-прежнему были там, по-прежнему мигали зелёным, их темп замедлился.
— Виронии, что вы делаете? — крикнула Абхани по воксу.
Акастия стиснула зубы, когда нейронная обратная связь пронзила её. Она видела, как электрический разряд попал в «Пса войны» Абхани. Машина, которая выстрелила в неё, напоминала рыцарь, но такой модели она никогда не видела — шестиногая и похожая на кентавра, к вытянутой голове крепился цеп, правая конечность представляла собой копьё из светившихся дисков. Он встал на дыбы, извергая охлаждающую жидкость и молнии. У Акастии была возможность выстрелить почти без помех в бок твари, но она не могла стрелять, не могла двигаться, ничего не могла сделать, кроме как чувствовать, как «Элат» напрягается, пытаясь освободиться. Нейронная привязь с Карадоком горела. Необузданные эмоции вспыхнули в нём, превратившись в огонь, который пронзил её позвоночник. Кулаки сжались, мышцы свело судорогой.
Ужас. Тот ужас, который люди знали с тех пор, как стали людьми. Ужас души, посмотревшей в глаза смерти. Подавлявший и заглушавший все остальные мысли и инстинкты. Возможно, это было что-то из эфира, что текло вслед за машинами Мортис, выискивая трещины в душах тех, кто им противостоит. Возможно, это было обещание смерти в красных глазах богов-машин, когда они смотрели сверху на мир смертных. Возможно, дело было в том, что Карадоку никогда не хватало смелости увидеть, что он был отпрыском дома Виронии только по имени; что его жажда славы была всего лишь плащом, который он носил, чтобы скрыть страх, что он пустое место, и всё, чего он желал, — давно превратилось в пепел погребального костра.
— Карадок! — Акастия сумела выдавить слово по воксу.
Она почувствовала, как натянулась нейронная привязь, почувствовала, как её руки замедлили «Элата» и остановили. Рыцарь Карадока стоял неподвижно, голова машины подёргивалась.
— Виронии! — Голос принцепса Абхани в воксе был полон ярости.
— Карадок, ты трус! — прошипела Акастия сквозь боль, затопившую череп.
— Мой сеньор… — Затем она услышала голос Плутона. Тонкий от усилий говорить. — Наш, наш долг…
Враг заметил, что они неподвижны. Орудия повернулись в сторону рыцарей Виронии.