Шарканье-стук…
Он обернулся на звук шагов по камню. Позади него. Всё ближе.
Шарканье-стук…
Он поднял голову, держа руку на ноже. Свет далёкого улья мерцал за гребнем впадины.
Его взгляд скользнул по теням и горизонту.
— Пора в путь, — позвал Зибес из люка лихтера.
Олл моргнул, затем кивнул, повернулся и побежал к открытому пандусу. Шум двигателя усилился, когда лихтер поднялся в воздух.
Олл не оглядывался. Секунду он был уверен, что кто-то стоит прямо за ним, дышит ему в затылок.
Полая гора
— Кто-нибудь из них достаточно вменяем, чтобы служить? — спросил Корсвейн.
Траган посмотрел на Вассаго. Библиарий-калибанец ничего не сказал. Траган оглянулся на Корсвейна:
— Возможно, некоторые, но недостаточно, и… оборудование. — Траган кивнул на хоровые ярусы, протянувшиеся внутри сферического зала. Люльки и ряды сидений свисали с витых кронштейнов. Капли кишечной жидкости и всё ещё жидкой крови медленно стекали на нижние уровни. Большинство погибших убрали. Тем, кто не был мёртв, даровали покой. Некоторые из них настолько слились со структурой зала, что единственным способом покончить с ними были огнемёт и граната. В воздухе стоял запах горелой плоти и серы. Присутствие Детей Императора и вызванных ими созданий варпа оставалось на грани всех чувств — зазубренная бритва на нервах и привкус на языке. Они очистили от них верхние уровни и большинство ключевых областей внутренней части горы. Некоторые скрылись во тьме самых глубоких пределов и исчезли, но Полая гора теперь принадлежала Первому легиону. Другое дело — снова зажечь её маяк. Гора была устройством оккультного чуда, которое не просто захватили, но и осквернили. По словам библиариев, в самой структуре горы возникли резонансы, которые сулят большие проблемы. Затем встал вопрос о самом психическом хоре. Они нашли псайкеров в глубине, набившихся в камеры — участники вспомогательных хоров и кандидаты. Многие из них мертвы, большинство едва соображали.
— Маяк должен быть снова зажжён, — сказал Корсвейн.
— Наше ремесло — война, брат, — твёрдо сказал Траган. — Не тайны Великого океана. Это повреждённое творение, и его нельзя собрать заново, как разобранный болтер.
Корсвейн посмотрел на Вассаго.
Библиарий долго молчал.
— Может быть, это возможно, — сказал он наконец. — Эта область знаний выходит за рамки моей подготовки, но есть фрагменты более древних преданий, которые могли бы помочь.
Снявший шлем Траган выгнул бровь.
— Калибан знает многое и учит большему, чем круг общей мудрости.
Корсвейн надолго задумался. Часть его хотела спросить библиария, что тот имел в виду. Другая часть его, та, что выросла в лесах Калибана, чувствовала, что он может увидеть тень ответа. Не зло, а тайны, вещи, которые были известны лишь немногим, намёки, которые жили в обрывках мифов.
— Всё, что ты можешь сделать, — сказал Корсвейн.
Вассаго кивнул. Траган пошевелился, открыв рот, чтобы заговорить.
— Брат. — Зов раздался со стороны входа на балкон. Они все обернулись. Адофель, потрёпанный и окровавленный, вышел из проёма и остановился, чтобы склонить голову в приветствии. — Мы обеспечили безопасность основных коммуникационных залов. Оборудование повреждено, но наши кузнецы верят, что его можно заставить функционировать. Возможно, нам удастся связаться с Дворцом.
Корсвейн моргнул.
— Установите связь, — сказал он и покинул балкон вместе с Траганом и Адофелем.
Позади них Вассаго долго смотрел им вслед, а затем отвернулся.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Испытание всего, чем мы являемся
Когда-нибудь
Расстояние до стены
Головы повернулись, когда Дорн вошёл в командный бункер бастиона Осколок. Верх стены стал слишком опасным, поэтому ядро командования переместилось внутрь бастиона. На пультах мигали красные лампочки. Искажённые данные размывались на экранах. Страх и изнеможение читались на лице каждого человека и не исчезли, когда они смотрели, как Преторианец шагает рядом с Архамом и старшим вокс-офицером. Левая рука и голова мужчины были в бинтах. В воздухе висел запах пота и статики, как будто мёртвый треск сломанного вокса распространился на другое чувство. Над установленными штабистами Дорна проекторами мигали и шипели голографические дисплеи. Артефакты порчи и волны пикселей омывали изображения. Некоторые периодически выключались или просто показывали изменявшиеся шаблоны бессмысленных данных. Стены, потолок и пол дрожали. Архаму не требовались тактические данные или вид из смотровых амбразур, чтобы знать, что за стеной бушует апокалиптическая битва — он чувствовал это.