Пустошь из пыли и щебня тянулась до горизонта, где разбитые здания цеплялись за охряные облака. Он медленно повернул голову, отмечая почти незаметное изменение света за облаками, чувствуя ветер и читая узоры всего, что он мог видеть. Он был в Магнификане, где-то в зонах к западу от космического порта Вечная стена — в сотнях километров к западу, в месте, чьи черты были размыты приливом войны, затопившим миллионы квадратных километров Великого дворца, приливом, который теперь пошёл дальше. Поля сражений, которые за месяцы и недели боёв опустошили всё вокруг.
Шибан выдохнул. Ему предстоял долгий путь. Он позволил себе секунду не двигаться, а затем посмотрел на оставшуюся пару воронов-грифов, сидевших на ближайшем шесте.
— Мне придётся позаимствовать ваш трон, — сказал он. — За это я прошу вашего снисхождения. — Птицы не двигались, пока он не протянул руку, чтобы схватить шест. Они зашипели и стали медленно подниматься в небо по спирали. Шибан сжал шест и дёрнул. Тот освободился от того, что удерживало его под пылью. Он повертел его, проверяя вес. Пласталь, пустая в середине, помятая и ржавая, возможно, подставка для вывески или опора уличного фонаря.
— В эпоху перемен всё обретает новую цель, — раздался за спиной голос Есугэя.
Шибан крутанул шест, затем стиснул зубы от поднявшейся внутри волны тошноты и боли. Он крепче сжал шест и посмотрел на точку на горизонте, где, по его мнению, должен был находиться Внутренний дворец. На мгновение на горизонте запульсировал оранжево-белый свет. Над головой кружили вороны-грифы.
— Ни шагу назад, — сказал он и отправился в путь.
Покои командного подразделения префекта, Санктум Империалис Палатин
Синее мерцание поступавших данных мелькало и распространялось по помещению. На полу стопками лежали листы бумаги и инфопланшеты. Переплетённые папки отчётов образовывали шаткие бумажные башни. Луковичные экраны шипели от статики и вспышек пикт-изображений. Единственный функционирующий светящийся шар отбрасывал тусклый жёлтый свет на клёпанный железный стол. Патроны ручной пушки усеивали поверхность, сверкая медью. Здесь пахло статикой и пространствами, где люди слишком долго дышали без вентиляции. В неподвижном воздухе висело тяжёлое марево. Дверь в боковой кабинет, где Мауэр отдыхала — спала, когда больше не могла не спать — была приоткрыта.
Эти комнаты и башня, в которой они располагались, представляли собой неиспользуемое архивное пространство, размером с одно из зданий нового Администратума, построенное, но так и не заполненное. Командное подразделение префекта сделало башню своим домом за последний месяц, с суетливой тщательностью вливая людей, оборудование и остатки жизни. На вершине башни, под посадочными площадками расположили тюремные уровни. Кабели для передачи данных змеились по лестничным клеткам. Гнёзда для киберптиц усеивали внешние стены. Вещи накапливались, потому что не было времени, чтобы положить их куда-нибудь в другое место. В командном подразделении префекта было не слишком много людей, но всё равно в башне стало тесно. Как самый старший действующий офицер группы, Мауэр сама выбирала комнаты. Она выбрала ту, в которой было окно.
Она огляделась, не видя беспорядка. Молот усталости тяжело обрушился на неё. Она была молода телом благодаря должности и службе, которые принесли омолаживающее лечение, но всегда думала, что возраст живёт не только в крови и сухожилиях. Генная очистка, укрепление костей и восстановление органов означали, что вы могли проскальзывать через двери и стрелять из пистолетов, как будто вам было тридцать, но в остальное время вы несли все прожитые семьдесят пять. У неё не было ни минуты отдыха со времени последней исполнительной операции — разбор действий штурмовой группы, полный письменный отчёт, переодевание в соответствии с её званием, затем путешествие в Великое Сияние и обратно, всё время думая.
— Надо было сказать нет молодости, — пробормотала она. — Будь я старухой, у меня был бы веский предлог держаться в стороне.
— Сомневаюсь, — раздался голос из бокового кабинета. Мауэр выхватила пистолет и нырнула в сторону, прежде чем слова полностью дошли до неё.
«Женщина, — подумала она. — Судя по голосу молодая. Уверенная в себе».
Она подошла к двери. Другой человек на её месте, человек, соблюдающий благоразумие или протоколы военного времени, либо разрядил бы половину пистолетной обоймы сквозь дверь, либо вышел бы из покоев, закрыл их и вызвал охрану. Мауэр же ударила ногой в дверь и вошла, держа пистолет наготове.