Пертурабо молчал, лицо застыло, пока он смотрел туда, где находилось лезвие. На миг Форриксу показалось, что глаза и разум обманывают его. Меркурианская стена, двести километров почти нетронутых укреплений. Почти тысяча двести метров высоты от бруствера до основания. Многоярусная горная гряда из камнебетона, металла и отесанного камня. Два бастиона, каждый из которых был сам по себе крепостью, наблюдающие за зоной поражения, которая протянулась на сто двадцать километров от стены до горизонта. Вместе с Ликующей, которая лежала на восток от нее, она была одним из важных участков Последней стены, опоясывающей Внутренний дворец.
— Штурм на этом участке провалится, — заявил Пертурабо.
— Он будет проведен, — сказал Гор, не отрывая глаз от изображения. — Ты окружишь стены, брат, так же как моя мощь окружит нашего отца. От восхода до заката не будет передышки. А Мортис выступит всем составом. Они откроют нам дорогу внутрь.
Легио Мортис, Мертвые Головы, самый многочисленный из Легио титанов, первый присягнувший Гору и новой эре — легион, чье имя было обещанием тем, кто выйдет против них на поле боя. До этого момента они не ступали на землю Терры, но спали в кораблях-гробницах во мраке пустоты над планетой. Спали и ждали.
— Они не доберутся до стены, — сказал Пертурабо. — Прогнозы несомненны. Ждать, пока общий штурм сделает свое дело и каждая стена падет.
Когтистый палец Гора опустился, разрезав изображение, прежде чем оно исчезло. Он отвернулся от Пертурабо и Форрикса, направившись к трону.
— Если Мортис выступит против Меркурианской сейчас, они потерпят неудачу, — заявил Пертурабо, и Форрикс почувствовал в его голосе гнев и волю.
— Они доберутся до стены, и та падет, — сказал Гор. Он повернулся и сел, и когда посмотрел на них, Форрикс отвел взгляд.
— Как это возможно?
— Потому что такова моя воля, — сказал Гор.
Звездное копье, космопорт Львиные врата
Корабли-ковчеги Легио Мортис прибыли к шпилю космопорта Львиные врата. Другие суда, которые выгружали грузы в доки, отошли на верхние орбиты, подобно придворным, уступающим дорогу главному палачу. Корабли-ковчеги медленно приблизились, сохраняя идеальный строй. Каждый из них был до абсурдного огромен. По мере спуска через верхние слои атмосферы на черных бортах образовывалась изморозь. На стыковочных платформах ждали слуги Нового Механикума. Одни рыдали испорченным бинарным кодом. Другие наблюдали за спуском ковчегов в полной тишине верующих, узревших, как воплощается молитва. Всех сервиторов и сервов проанализировали и вычистили, так чтобы оставшиеся были достойны смотреть на самые священные из ходячих богов-машин.
Спустился первый из ковчегов. Его громада поглотила звездный свод и сияние солнца над облаками. Вдоль многокилометрового корпуса включились маневровые двигатели. Разряженный воздух вскипел. На стыковочных платформах машинных аколитов и сервов подняло в воздух. Прошли минуты, пока ковчег преодолел последнюю сотню метров. На вершине шпиля выдвинулись швартовочные мостики. Стыковочные платформы выпустили стометровые пальцы. Доковые буксиры, едва превосходящие размерами блоки маневровых двигателей ковчега, начали толкать корабль на место. Первые швартовы коснулись и схватили корпус, и начали подтягивать его. Корабль задрожал. Двигатели засияли ярче. На платформах закружились торнадо. Буксиры толкнули сильнее, когда мостики дотянулись и схватили корпус корабля. Метр за метром он подтягивался к вершине шпиля. Стыковочные конечности примагнитились к грузовым дверям, как рыба-прилипала к морскому левиафану. Ожидающие жрецы смотрели на люк стометровой высоты в корпусе. Его усеяли вмятины от ударов микромусора, и от него по серебряным направляющим бежал сгущающийся воздух, барабаня по жрецам, подобно фальшивому дождю. Вибрация маневровых двигателей, удерживающих корабль в воздухе, теперь вызывала дрожь вершины башни. Когда пристыкуются больше этих огромных кораблей, компенсирующим машинам строения придется потрудиться, чтобы не позволить шпилю развалиться от сотрясения.
Замки расцепились с лязгающим эхом. Затем двери начали медленно и со скрежетом открываться. Темнота, испещренная красным светом. Воздух внутри, встретившись с атмосферой шпиля, превратился в туман. Некоторые из машинных жрецов упали на колени. Другие дрожали. Третьи, не отрываясь, смотрели в темноту. Из решеток динамиков стрекотали молитвы на бинарном и скрап-коде. Группа сервиторов с паучьими ногами скончалась в брызгах искр после перегрузки их машинных компонентов. По информационным соединениям прошелся пульсирующий гул безмолвного кода: числа проваливались в ямы безрезультатных вычислений, волновые сигналы обрывались, время убывало со звуком осыпавшегося песка.