— Нет, — отвечает мужчина под деревом. — Больше нет. Сюда больше не будет пути.
— Как вы это выдерживаете?
Человек под деревом не отвечает. Затем Он закрывает глаза.
— Ты должен спешить, — говорит Он. — Иди. Сейчас.
А затем, в одно мгновение, раздаётся рёв и появляется свет. Не удар молота от жары в небесах. Свет падающей молнии. Свет солнечного луча на гребне волны. Он вспыхивает, и наблюдающие тени убегают, мяукая и рыча.
Малкадор уже бежит, босые ноги стучат по иссохшей земле, бежит и бежит вдаль, туда, откуда пришёл, и путём, которым он больше не сможет идти.
Свет, исходящий от человека под деревом, мигает и угасает.
Мужчина снова один.
Он закрывает глаза.
Ночная прохлада уходит. Небо снова бьёт молотом белого жара. Вдалеке с ветром и пылью доносятся крики ворон и шакалов. Мёртвое дерево шевелится, ветки дребезжат при движении. Под его скудной тенью человек сидит, ждёт и терпит.
СЕМЬ
Сила уничтожения
Семья
Солария
Зона поражения Меркурианской стены
Перед ними поднялась стена. Грозовые тучи венчали её самый высокий парапет. Утёсы из камнебетона, вырубленные от неба до земли, были такими огромными и отвесными, что казалось, будто глаз сжимает их, чтобы соответствовать ощущению масштаба смертных. Стволы макропушек казались тонкими, как волос, шипами. Стоэтажные башни уменьшились до размеров свечей на подсвечниках. Шириной в полкилометра в самом узком месте. Достигая высоты в тринадцать сотен метров от того места, где она поднималась над землёй. На самом деле это была не стена. Это было слишком слабое слово для подобного творения. Её родственниками были не каменные кольца, возведённые грозными королями древности; её родственниками были горы, которые она вытеснила.
Бастион Осколок выступал из неё, словно оставленное в щите врага лезвие топора. Протянувшись от основания Меркурианской до самого верхнего парапета, он был сердцевиной горы. Военные каменщики Рогала Дорна очистили скалу вокруг него, вырезали сердцевину и подвели стену туда, где он тянулся вверх. Когда редкий солнечный свет падал на его край, он сиял, как кусок только что отколотого кремня.
Акастия почувствовала, что дрожит в кабине «Элата». Она управляла уже три дня без сна. Последние сто километров превратились в петляющий забег, стена всё время оставалась вдали, обещание вражеского авангарда всё время преследовало по пятам.
— Свяжитесь снова, — велела она.
— Помехи вокса сохраняются, — ответил голос Плутона. — Нет смысла…
— Просто сделайте это! — Она отключила его и включила свою собственную систему дальней связи.
— Давай… давай… — бормотала она. «Элат» двигался широкими шагами по разбитой земле, и стена вырастала перед ней. Статические помехи ворвались в уши, перекатываясь, словно приливная волна.
Они миновали передовой бункер и обнаружили, что он горит. Истребительные автоматоны скрывались в его дыму. Их конечности и поршни были покрыты сажей. Они быстро уничтожали машины, не замедляясь, гордость за действие не нарушала мыслей, которые заполняли голову, поднимаясь во тьме моргавших глаз.
Машины… движущийся горный хребет машин… земля дрожит… Что-то жужжит у неё в ушах… сердце бьётся. Помехи. Пульс вокса, настроенного на мёртвую частоту…
Подразделения вестников врага уже находились в зоне поражения, двигаясь к линии горизонта. Командование стены будет знать, что что-то произошло, но не больше; они не будут знать, что именно грядёт. Вокс и даже секретные кабельные линии связи с аванпостами выходили из строя с момента падения космического порта Львиные врата. Вот почему они послали подразделения, подобные её, в слепую зону.
— Ответьте… — пробормотала она, снова включив дальний вокс. — Ответьте!
Чёткость сигнала ухудшалась в течение нескольких месяцев. Повреждения ключевых систем, потеря персонала, нехватка времени на ремонт. Но здесь, в зоне поражения, Акастия часто чувствовала, что это похоже на опустившуюся пелену, заглушавшую, разъедавшую, разбивавшую защитников на мелкие кусочки не силой, а мягким шипением статики. Теперь же это было похоже не просто на туман, а на чьё-то присутствие, как будто облако изоляции и помех преследовало их.
Из динамиков шлема вырвался треск и визг. Она выругалась, в ушах зазвенело.
— Ничего, — произнёс Доллоран.
— Расстояние до стены десять целых и две десятых километра, — сказал Плутон.
— Позади нас что-то есть, — сказал Доллоран.