«Что за новая напасть?» — задумался Архам, когда последовал за ним.
Южный Мармакс, Внешний барбакан
— Ты слышишь? — спросил солдат рядом со стеной. Кацухиро слышал. Высокая и далёкая нота, похожая на крик умирающей птицы. По всей передовой лица поворачивались к затянутому облаками горизонту. Внизу, на нижних линиях, он мог видеть движущиеся красные фигуры, огромные, их броня была покрыта пылью, движения были экономными и плавными. Воины легиона, сыновья Сангвиния, как и Баэрон. Они двигались к парапетам, подняв оружие.
— Приготовиться! Приготовиться! — раздавались крики по всей передовой. Тела спешили и шаркали к огневым точкам. Руки хватали оружие, сжимали, нащупывали, держали.
— Какого чёрта происходит? — спросила Стина. Она была рядом с ним, смотрела вверх и оглядывалась.
— Приготовиться!
Высокая нота росла, разделялась, становилась более чем одной нотой, меняя направление.
— Приближается атака!
Батарея орудий ПВО на одной из верхних линий открыла огонь, снаряды летели высоко и далеко по целям вне поля зрения. Кацухиро увидел, как Стина вздрогнула. Высокая нота по-прежнему различалась среди грохота орудий, теперь она била, раскалывалась, нарастали нити звука. Это был… это был голос? Голос пел?
— Роза и дождь, и лепесток на ветке, — пропела его сестра. — О, где моё сердце найдёт настоящий дом?
Он смеётся.
Она улыбается, ноты следующей строки песни затихают.
— Это должна быть грустная песня, глупый, — говорит она, хихикая и улыбаясь ему. Ей десять лет. Она такая настоящая. Она поднимает один из выцветших кубиков, которые он разбросал по полу вокруг них, стараясь создать как можно больше беспорядка.
— Ещё раз! — кричит он.
— Ещё раз, — говорит она. — В самом деле?
— Ещё раз!
— Хорошо, — говорит она, — но только один раз. — Он смеётся. Она улыбается. — Роза и дождь, и лепесток на ветке…
Колонна света прорезала воздух над ним. Кацухиро пригнулся, глаза наполнились блеском. Он ударился головой о чей-то ствол позади себя. Лязгнули зубы. Во рту появилась кровь. В ушах звенело. Крики и грохот выстрелов, и снова крики, приказывающие прекратить огонь. Высокий звук по-прежнему был там, всё ещё слышимый, скользивший под рёвом. Острый. Дрожащий. Ноющий на окровавленных зубах.
Он хотел остаться сидеть, вернуться к тому моменту, который обещали воспоминания о песне. Он понял, что закрыл глаза.
— Встать! — прогремел вдоль стены голос. — Встать! Оружие к бою! Встать!
Он заставил себя подняться. Открыл глаза.
Небо над головой горело. Энергетические лучи и снаряды, ракеты взлетали в небеса в рваной плёнке пламени. Другие солдаты на парапете толпились с оружием в руках, некоторые смотрели в небо, другие вниз, на пустошь за внешней линией окопов.
Баэрон пробирался по проходу, поднимая солдат на ноги, его голос вырывался из решётки динамика шлема:
— Встать! Оружие к бою!
На линии теперь было больше человеческих войск, покрытых серой пылью, высыпавших из тех мест, которые они использовали в качестве укрытия.
Орбитальный удар пришёлся на край внешних оборонительных сооружений в пяти километрах отсюда. Колонна света пронзила облака, пятьдесят метров в ширину, неоново-белая, кричащая. Камнебетон и сталь растворились в газе и пепле. Прогремел гром. Кацухиро уже снова пригнулся, наполовину ослеплённый и плача. Затем взрывы обрушивались снова и снова, барабанный бой гневных богов, сокрушающих разрушенный мир смертных. Поток зенитного огня заикнулся.
— Воздушное прикрытие! — закричал кто-то. — Нам нужно воздушное прикрытие!
— Встать! Приготовиться к бою!
— Где враг? — Стина была рядом с ним и кричала. — Нет никакого врага. Почему мы…
— Там, — сказал Кацухиро, его взгляд неожиданно стал спокойным.
Что-то в его тоне, по-видимому, привлекло внимание Стины, даже не смотря на шум. Она посмотрела в том же направлении, что и он, и закачала головой, как будто собиралась сказать, что ничего не видит.
Потом она всё-таки увидела и замерла.
Золото.
Золото сверкало в тусклом свете нового дня. Вдалеке виднелись золотые искорки, ярко выделявшиеся на фоне неба.
Кацухиро наблюдал. Звук исчез из его ушей. Он по-прежнему оставался там, но теперь это была просто вибрация, пробирающаяся от его кожи до костей. Это было приятно. Как наполовину проснуться в тепле, когда сладость сна всё ещё окутывает тебя…