В магазинах здесь продают всё — уголь и зерно, металлический пруток и ткани, мускатный орех и воду в стаканах. Ещё здесь есть мастерские кузнечные, столярные и швейные, их узнаешь издалека по лязгающему грохоту старых Зингеров с педальным приводом. Между мастерскими и бакалейными лавками втиснуты также магазинчики антиквариата, продающие вещи колониального периода и сувениры интернационального производства — бусы, изделия из дерева и серебра, ткани, такие же как и во многих других частях Африки.
Так мы и бродим, идя наугад час и два. Это здорово ощущать как можно больше нового всеми пятью чувствами. Мы пьём тростниковый сок, едим блины, покупаем специи, наблюдаем как работает столяр.
В какой-то момент, когда мы сворачиваем из переулка на маленькую площадь, вижу как навстречу мне идёт мужчина. Он смотрит на меня, и я улыбаюсь, приветствуя его. Он подходит очень близко, смотрит мне прямо в глаза, поднимает руку. Я не понимаю, что происходит, как вдруг чувствую рывок за шею.
Инстинктивно хватаюсь руками за подвеску на шее и издаю нечеловеческий вопль. Карло впереди меня резко поворачивается и не может понять, что случилось. Мужчина прыжком скрывается в переулке, вокруг ни души.
Проходит несколько секунд, прежде чем Карло понимает в чём дело и бросается в вдогонку а я за ним. Мы видим, как он забегает в ворота и вбегаем следом. Внутри садик, растёт папайя, каменный фонтанчик без воды, окна с зелёными ставнями. Ни одной живой души, никаких признаков жизни.
— Кто его знает, что это за место. Может быть лучше убраться отсюда. — неожиданно до меня доходит абсурдность того что мы делаем. Руками я до сих пор держу цепочку и у меня дрожат ноги.
— Ты в порядке? — спрашивает Карло, как только мы возвращаемся в переулок, который теперь снова полон людей.
— Нет. — Я опускаю наконец руки. Цепочка на месте, только порвана и пропал медальон с моими инициалами.
— Он украл только медальон. Какая же я дура, ходить так!
— Мы слишком устали. А ведь нас предупреждали, что надо быть осторожнее.
— Да. И с лодкой тоже.
— Правда. Давай вернёмся на лодку и уйдём дальше на север, куда нам советовали. На сегодня мы уже достаточно рисковали.
Мы направляемся в море. Дети прыгают в воду с молов и на торговых лотках начинают готовить пищу к ужину. На берегу зажигаются фонари и огни печей. Позади, на фоне розового неба расчерченного облаками, вырисовываются старые здания, свидетели былого величия, когда говорили: «Когда Занзибар играет на флейте, вся Африка танцует.»
19. Остров птиц
Тендер зарывается носом и задирает корму, потом разворачивается лагом и кренится, задирая один баллон вверх, другой вниз, почти вертикально, в то время как пенная масса воды толкает его в днище. Не успеваю поднять мотор и даже заглушить его. В какой то момент вижу Лиззи на противоположном борту, она отклоняется назад пытаясь откренить, чувствую, что лечу и погружаюсь в мешанину из воздухa, воды и пены. Моментом позже чувствую, как меня тащит телом и ногами по песку. Правой рукой ещё держусь за баллон тендера, который давит на меня всей массой а левой упираюсь в песок, пытаясь нащупать что-нибудь твёрдое, чтобы остановиться.
Песок, на котором я лежу, просто идеален. Пляж лёгким уклоном поднимается к возвышающейся платформе, сложенной из старых выбеленных солнцем кораллов, которая и является основанием этого крохотного островка. Волны выбросившие нас сюда поднял муссон. В открытом море это нормальные волны, идущие с регулярными интервалами гребни разделены глубокими впадинами. Может быть они чуть выше чем обычно, так как в последние дни штормило. Но на небольшом расстоянии от острова они растут и преображаются. То, что только что было пологим барханом, в нескольких метрах от берега превращается в вертикальную стену. Она поднимается, движется вперёд какое то мгновение в неустойчивом равновесии и обрушивается на пляж горизонтальным клином, сметая на берегу всё до самого основания скал.
Одна из них катапультировала нас на берег и теперь тонны воды откатываясь назад пытаются утащить нас за собой. Лиззи с другой стороны тендера кричит что-то уцепившись за баллон, но я не могу расслышать что. Под напором потока, ногами и локтями упираясь в песок, мы стараемся удержаться на берегу, но всё-таки теряем метр или два.