— Поэтому вас так интересовало точное время?
— Именно. Вы прожили гораздо дольше остальных.
— Может быть, русские знают лекарство?
— Если даже знают, то никому его не раскроют.
— Но вы же можете связаться с ними! Разве врачи не делятся информацией между собой?
— К сожалению, все доктора, знакомые с этой болезнью, работают на военных. У них приказ хранить тайну.
71
Прежде чем Чандхари успела сказать что-то еще, щелкнул электронный замок, дверь лаборатории открылась и вошел человек, для встречи с которым Росток приехал в Детрик.
На нем была оливковая униформа военного офицера. На плечах красовались погоны с одной серебряной звездой. Росток представлял этого человека старше: перед ним же стоял привлекательный юноша с округлыми мальчишескими щеками и пухлыми губами. Он отрывисто назвал свое имя — Натаниэль Шерман — и, не подав Ростку руки, стал пристально изучать его, после чего переключил внимание на Чандхари.
— Как далеко вы продвинулись?
Вздохнув, доктор отдала папку. Просмотрев вложенные в нее листы, Шерман повернулся обратно к Ростку:
— Мы рады, что вы нас навестили, — сказал он. В свете вынесенного Чандхари приговора, Росток не знал, что ему думать об этом замечании. — У вас есть ко мне вопросы?
— Я действительно умираю? — спросил Росток. Это был не тот вопрос, ради которого он изначально приехал, однако сейчас он волновал его больше других.
Шерман нахмурился.
— Мне жаль, но ответ утвердительный.
— И действительно нет никакого лекарства?
— Пока нет. Для вашего состояния противоядия не найдено, по крайней мере, — на Западе. Но мы надеемся его найти. Исследовав ваше заболевание, мы можем получить некоторые ответы. Где одежда, в которой вы были в хранилище?
— Она уже выстирана.
— Печально.
— Печально? Почему?
— Было бы неплохо проверить ее на образцы.
— Какие образцы?
— Вы говорили Чандхари, что хранилище было продезинфицировано.
— Да.
— Это тоже плохо. А лаборатория Альцчиллера, как я понимаю, сгорела.
— Об этом я ничего не говорил.
— У нас есть и другие источники информации, — сказал Шерман, почти слово в слово процитировав Уинфилда.
Росток сразу понял, что Шерман ему неприятен, и, похоже, Чандхари разделяла его чувства.
— Вы ведь на самом деле не генерал? — спросил Росток.
— А вы разве не видите погоны?
— Он не военный, — угрюмо проговорила Чандхари. — Он молекулярный биолог, как и все мы.
— Я не прошел военное училище и, конечно, не поднимался по лестнице чинов. Но, так или иначе, я все же генерал и командую здесь.
Он отдал папку обратно Чандхари. Лицо доктора приняло удрученное выражение. Ее дружелюбие испарилось, как только появился этот молодой офицер. Похоже, она испытывала неловкость в присутствии Шермана, хотя явно подчинялась ему.
— Это военная база, — объяснила она Ростку. — По требованию Пентагона, операциями должен руководить офицер рангом выше полковника. Офицеров с требуемым научным образованием не оказалось, поэтому ему дали этот пост, предварительно возведя до генерала.
— Можете назвать это лабораторным назначением, — прокомментировал Шерман. — Оно так же правомерно, как и военное.
Росток не доверял молодому генералу. Казалось подозрительным, что он вошел в тот самый момент, когда Чандхари начала говорить об исследовании АТА русскими военными.
— Вы подслушивали нас? — спросил Росток.
Шерман не стал отпираться:
— Все комнаты просматриваются, тем более если у нас посетители. Это не нарушает ваших личных свобод, если вас это волнует. Не забывайте, что вы внутри особо охраняемого объекта. Если вы были внимательны, то заметили предупредительную надпись в комнате ожидания.
— Вы похожи не на ученого, а скорее на специалиста по безопасности.
Шерман улыбнулся ему одной из тех широких доверительных улыбок, что всегда настораживали Ростка.
— Внутри этого здания мы все эксперты по безопасности. Верно, Веда?