74
— Все охотятся не за реликвией, а за спорами на ней, — объяснила Чандхари. — Человек, убивший тех стариков, хотел увезти токсин обратно в Россию. Нам же необходимо предотвратить это и достать споры самим.
— Но… зачем?
— О Господи, ты вообще нас слушал? — Шерман почти кричал. — Токсин Распутина — все равно что философский камень в среде биохимических разработок. Забудь про звездные войны, управляемые бомбы, ядерный боезапас и прочие технологические чудеса последних лет. С точки зрения русских, токсин Распутина — важнейшее оружие в современном мире. Одна маленькая спора из украинского монастыря могла бы сделать Россию непобедимой.
Как обычно, Чандхари пришлось объяснять:
— Основная проблема биохимического оружия в том, что оно не различает своих и чужих, а убивает солдат обеих сторон. Из-за изменений ветра и погоды его вообще невозможно контролировать. Именно поэтому Ирак отказался от использования биохимического оружия во время войны в заливе, и поэтому ни одна другая страна не применяла его с Первой Мировой войны. Мораль тут ни причем. Все боятся нанести вред собственным войскам. К тому же солдаты, оккупирующие территорию после биохимической атаки, сталкиваются с загрязненной почвой и долговременными осадочными эффектами. Так что подобное оружие превратилось в динозавра современного военного дела.
— Только если… — подхватил Шерман. — Только если кто-то не откроет токсин, убивающий всех, кроме своих солдат. Что и делает токсин Распутина. Русские могут распылять его на поле боя, не беспокоясь о безопасности собственных войск. Им даже не придется надевать химкостюмы. Токсин Распутина можно использовать для защиты русских городов и других зон с большой долей гражданского населения, потому что у всей страны иммунитет! Только представьте, если бы они имели такое оружие во время наступления Гитлера в 1941 году? Русские военные смогли бы избавиться от немецких захватчиков до последнего солдата, не нанеся вреда ни одному местному жителю и не разрушив ни одного здания.
Росток, кажется, начинал понимать.
— Сегодня между нашими странами мир, — продолжал Шерман. — Но кто знает, что случится в будущем? Вот тогда мы столкнемся с большой проблемой. Обладая токсином Распутина, Россия сможет развернуть настоящую биологическую войну, оградив себя от смертоносного воздействия. Никто не посмеет напасть на нацию, имеющую подобное оружие. Они смогут выигрывать войны с помощью одного только токсина.
— Который, кстати сказать, весьма экономичен, — добавила Чандхари. — Подобное оружие может позволить себе любая бедная нация.
«Безусловно, ради этого стоило убить несколько стариков», — подумал Росток.
— Мы не знаем, существуют ли в мире еще споры фузарии, кроме тех, что обнаружены на мощах Распутина, — продолжала Чандхари. — Все было уничтожено во время пожара в монастыре. Нам ничего не остается, как найти кисть раньше них.
— Она пропала, — сказал Шерман. — Можно сказать, ее вырвали у нас из рук.
Генерал направился к выходу, приказав Чандхари найти свободную лабораторию с рабочей камерой наблюдения, где можно будет держать Ростка.
— Реки крови… — задумчиво проговорила Чандхари, когда Шерман вышел. — Разве не это предсказывал Распутин? Одна единственная спора с его руки, выросшая на пшенице и размноженная… Если она попадет к военным, ужасное пророчество может осуществиться. Страшно подумать об этом, — она печально покачала головой. — Может быть, вы правы. Может быть, это действительно проклятье Распутина. Месть миру, который его отверг.
Пусть и так, думал Росток. Но не Распутин убил Даниловича и других ветеранов.
И тут Росток, наконец, вспомнил, кто еще заходил в хранилище.
Даже если уже слишком поздно, он не сомневался, что знает по крайней мере одного из убийц Ивана.
75
В лучах утреннего солнца, освещавших комнату, Николь, обнаженная, стояла перед отцом Сергием.
Он вновь глядел на нее своими металлически-серыми глазами, способными, казалось, проникать в глубь разума, преодолевая любое сопротивление, любую ложную скромность. После мгновенного чудесного исцеления он ушел вместе с ней, оставив изумленного доктора Зарубина одного. Священник спас ее, поэтому она не чувствовала стыда; стоя перед ним без одежды.
Она терпеливо ждала, пока он решит, что делать.
Сергий разглядывал ее, сидя на стуле. Ему достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться ее полной груди с сосками, твердыми от холода. Она ждала. Он не спеша поглаживал бороду, глазами ощупывая ее кожу.