Квасу ему принесли в корце и кусок хлеба, солью посыпанный.
— А вы его с кваском… Вкусней будет.
В первый раз в жизни с благодарностью хлеб принял. Силы вернулись — пошел игумена дожидать на порожках у семи колонн двухэтажной кельи каменной.
Феничку вспомнил, потому и вспомнил, что и ее тут помнили, Васенька помнил и должно быть игумен ее знал хорошо. Вспомнились слова Фенины, что он, монах, Николаем зовут, увел ее в лес, в лесу сколько дней, мучил, и не поверил теперь ее искренности, после ночи жуткой, когда сама к нему пришла и взяла его, непорочного. Думал, что не он, а Феничка закружила голову, соблазнила своей красотой инока. И с иным уже чувством ожидал игумена Николая.
Выбежал послушник белобрысый к нему, заметил из покоев игуменских, что неподвижно сидит какой-то человек молодой с пуговицами ясными, и выбежал.
— Дожидаетесь кого-нибудь или так сидите, так сидеть возле покоев игуменских не полагается.
— Игумена ожидаю, отца Николая.
— У нас игумен отец Гервасий.
— Отец Гервасий, а как же мне у ворот один монах сказал, что Николай.
— Какой монах?
— Вон там… из той двери вышел, что направо у ворот…
— Васенька?.. Да? Так он больной у нас, немощный… Блаженненький… Разве он знает что?.. Он все притчами говорит про искушения.
— А я знаю, что он правду сказал.
— Ошибаетесь… У нас игумен отец Гервасий. Я послушник игуменский, — уж мне ли не знать?
Спутались у Бориса мысли, — послушник игуменский говорит, что Гервасий, а Васенька про Феничку рассказывал и Феничка про того же говорила монаха, и оба Николаем его называли.
— Все-таки, если видеть хотите — либо в покои пожалуйте, либо сойдите с порожков — нельзя тут сидеть — мне ведь придется за непослушание бить поклоны…
В покои не пошел, спросил белобрысого послушника.
— Когда он будет дома?
— К повестке ударят на трапезу, потрапезует с братией — вернется домой. Вы бы в трапезной подождали, там вам его укажет каждый.
И на трапезную не пошел, в трапезной на порожках сел с богомольцами.
— Чего ж вы, господин, на трапезную не идете?..
— Не хочу.
— Это нашего брата туда не пущают, а господам не то што поглядеть, как братия кушает, а и за стол сажают и пища у них — куда лучше, нашему брату абы живот напихать приносят наши же мужики в странноприимную… а то б на гостиницу шли, там тоже дают, чего за трапезой, а не застанет — ничаво потом не дадут, такой порядок. А сами-то вы чей будете?.. По службе палеты носите, либо так сами по себе?..
— Нехай его, Машка, сидит, — чего лезешь? Сидит человек и пущай сидит, чего тебе от него нужно?
— Спросить нельзя што ли ча?..
Не хотелось говорить, волновался перед встречей с игуменом, поднялся и пошел к старому храму и навстречу ему старичок сухенький, борода у него белая длинная, сухенький старичок — росту среднего, — глаза тихие и не строгие — тишина в них ясная.
Решил подойти к нему.
— Скажите, батюшка, как зовут игумена?
— Гервасием… а вам на что?..
— Как же мне, у ворот вон там живет монах один, — сказал, что Николаем.
— Это Васенька вам сказал?.. Да?… Он его до сих пор зовет Николаем.
— Почему?
— Не знаете еще?..
— Он говорил мне что-то про Феничку… А потом…
— Поговорка у него такая: Феничку — веничком, Феничку — веничком… А только правда, звали его Николаем, когда послушание нес, принял постриг — стал Гервасием… А вы что к нему? Дожидаете?..
— Можно, я вам скажу?
— Мне все можно… старый я — все видел, о всем слышал. Мне можно…
— Господу себя посвятить хочу. Монахом быть.
— Эх-хе-хе-хе-хе… Знаете, что я вам скажу?.. Молоды вы… Совсем юноша… И облик-то ваш — непорочного… Как в писании есть — отроча непорочный, и вы тоже… Зачем вы хотите к нам? Не жили, а в монастырь?.. Плохо, когда отсюда потянет в мир… Тогда плохо… Побудет, поживет и уйдет опять. И вы тоже уйдете. Монахом быть — великий подвиг.
Задумался, пошевелил над рясофором рукою, точно остановить хотел Бориса, и улыбка разлилась добрая и глаза засветились ласково.
— Скажите мне правду… Как на духу перед господом… Почему вы к нам пришли?..
— Невеста умерла…
— Невеста умерла?.. Девушка?.. Непорочная?.. И душу перед ней непорочною сохранить хотите? Не для господа, а для ней?.. Для ней и телом хотите непорочным, отроче, остаться?..
В душу смотрел; оттого и видел, что жизнь прошел, а потом пришел к господу и жизнь стала незваною. Живым в небытии пребывай к старости, а жизнь понял и человека — старцем стал, в небытии своем принял душу каждого и опыт пути жизненного раскрыл сердца человеческие.