— Пойди погрейся, чайку выпей.
Чайку попили, Ипатий свое — задабривает:
— Каша там у меня осталась, поди доешь, — повара дали лишнего.
Николка с разгона спросил, не думавши:
— Будешь на Полпинку пускать к бабам?
Вечера — ночи темные, скит на отлете, в лесу — бору темном, все тропинки исхожены — не заблудишься.
— Буду. Уговор только: попадешься — твоя вина.
— Ставь для почину казенную.
— Откуда я тебе теперь возьму?!
— Вона!.. Погляди за троеручицей — найдется, может. Икона-то чудотворная.
А в святом углу в два ряда иконы, а за одной — потайной шкафчик вделан, как дверцы ее отвори — монополия.
Покряхтел Ипатий, нечего делать — плоть немощна, дух слаб и достал из-за троеручицы казенную.
Выпили, закусили… Ипатий только для виду, а Николка выдул дочиста, хоть выжми.
В кладовушку Ипат его не послал — оставил в келии, огонь загасил и прилег прочесть наставление иноку, аки подобает в послушании пребывать в обители.
Беса укротил, смирил немощную плоть, на молитву встал к полуночи, а Николка ворочался долго и засыпая мечтал о Полпенке вожделенно, солдаток вспоминал безмужних, куда и раньше хаживал с Мишкою да с Афонькою.
Вроде скита у одной избы на отлете к монастырскому лесу — одна живет, а прибегут иноки утешаться вечером, на деревню добежит подружку кликнуть. И огурчика, и селедочки, и колбаски, и водченки — всего чего хочешь принесет из кладовки и любовью потешит иноков — продырявит к весне карманы монашеские.
Вспомнил Николка про баб — ладонку на груди пощупал и в кармане скуфейку попробовал — и попросил Ипата как-нибудь Мишку к нему прислать.
Поменялся Ипатий с Николкою: оставил его на своей постели, а сам после молитвы полунощной в кладовку на доски. И наутро его не будил, а спросят — решил сказать, что занедужил в сырости. Пищу ему приносил свою с трапезы, упрашивал поваров дать побольше, — принесет и себя не обидит, и Николка сыт.
Игумен спросил Ипатия:
— Кается Николай?..
— Чего-то раскашлялся… должно, простыл от сырости… сколько дней не вставал. В келию его замыкаю, там молится.
— Жалостливый ты старец, отец Ипатий… В твоей воле — тебе отвечать господу.
Мишка прибежал вечером…
— Тебе что, друг милый?
— Приходи завтра, пойдем на Полпинку…
— Ладно. Только я тут одного попика прихвачу еще… Компанейский человек. На исправление в обитель прислан.
— Так и Васеньку прихвати — потешимся.
И в первый раз загоготал — старинку вспомнил.
II
И в монастыре сыскались попу приятели — иноки… Сперва за елеем на Полпинку посылал Мишку, а как Николка предложил к бабам — шепнул Мишка Федору:
— Пойдем, бать, к солдаткам?..
— А можно?..
— Во-на!..
Васеньку прихватили и через заднюю калитку из скита зашагали через болото по кочкам к солдаткиной избе на отлете под монастырским лесом.
Постучали, вошли…
— Принимай гостей, Ксюха, — потчуй вином да ласкою.
— Разве ж одна я управлюсь с вами?.. Пождите тут малость, добегу еще кого кликну.
Двух привела гулящих: Малашку да Машку.
Возопил Васенька:
— О, господи, искушение… взыгрался духом веселия бес паскудный…
— Не бойся, Васенька… не укусят тебя, ты погляди только.
Лампа сипит фитилем нагарным, прикапливает… Дым табачный,
— двадцать штук — пятачок — Роза; бабы перхают от водки, на коленках повизгивают, Васенька руками отмахивается и лампадик за лампадиком опрокидывает.
Поп Федор вошел — сел на лавку угрюмый, а глотнул — прожег нутро смертное, взыграл жеребцом стоялым, — закрутилась баба под ним кубариком.
Васенька глаза вылупил и со страху из горлышка полбутылки вылакал — не дыхнул и повалился на лавку бесчувственно.
— Камо бежу от сатанинского действа?.. Камо бежу? Камо?!
И засопел сонный.
Умаялся попик с Машкою пьяною, сунул хозяйке что полагается и улизнул от братии.
Расходилась душа Николкина:
— Пей, бабы, утешай братию, платить буду.
Запрокинул Малашку.
— Лей, Мишка, ей из горлышка, ядовитей будет.
И по очереди: один держал — другой накачивал казенною, слышно как в глотке булькало; глаза баба выкатила — зашлось сердце.
У Николки мелькнуло, заржал довольный:
— Эй, бабы, раздевай Ваську. Раздевайся, Малашка, ложись рядом, позабавь блаженного.
А потом:
— Давай, Мишка, Ваську свяжем с бабою, поглядим, что будет делать, когда проснется.
Связали блаженного с бабою; с Машкою захрапел Мишка пьяный, а Николка повалил Ксюшку на бок ее, на лавку, грудь выпала, выкатилась из-под рубахи, болтается пол-аршинная над полом, покачивается. Николке смешно — подбросит ее на ладони — треплется.