Тишина мирная…
Только к вечерне отблаговестили — загудело по лесу — катит на парах машина.
Прислушалась братия…
— Слава всевышнему… пошла машина!
Волки поджали хвосты — в лес теку.
А из лесу, с платформы в обитель — в пиджачках, в кепочках с пересмешкою озорной безбожною с Паровозной Радицы богомольцы жалуют — забастовщики.
Бастует завод — праздники…
Развели пары паровозу новому… Вагоны свои составили — и на богомолье в обитель тихую. Монастырская линейка, как бесноватая, подкатила порожняком к гостинице.
Лошади взмылены и монах припотел со страху…
— Отец гостиник — своим поездом… с Радицы… тысячи… идут сюда… тьма тем…
И на конский двор — махом.
Лошадей бросил… к игумену.
Белобрысый Костя открыл.
— Что ты?
Не передохнет… захлебывается.
— К игумену… поскорей… беда…
— В соборе…
В алтарь прибежал… не отдышится, пот катит градом, а у самого с перепугу лицо бледное, глаза навыкате.
— Что ты?..
— Приехали… тьма тем… идут… с девками… дебоширят по лесу…
— Да кто, кто?!
— С Радицы… забастовщики…
И по всему собору ветерком разнеслось… идут… с Радицы… тьма тем… забастовщики…
Один по одном — в келии.
Певчим махнули по келиям расходиться.
Недельный монах вечерню кончать в читку.
Выбежал Савва старенький из собора, стал на порожках, покрикивает — голос дрожит, срывается, ручками размахивает:
— Святые ворота закрыть… На замок… Скорее…
Заковылял Авраамий — руки трясутся — ключи звякают…
Вышел закрывать, глянул к лесу — присел с испугу.
— Васенька, пойди помоги!.. Идут…
Пришли!..
Зашептали старцы:
— Пришли… пришли…
Игумен в покои скорей, по дороге шепотом:
— Задние ворота закрыть, — что на Снежить… Сказать скитникам… К Акакию добежать на пустыньку — обидят старца… Мантийных зови на совет!..
Старцы пришли, воссели на совет в приемной.
— Владычицу поднять, с песнопением вокруг монастыря обнести заступницу.
— Нельзя, святотатствовать начнут… На поругание — пресвятую богородицу, обитель, иноков.
— Это жиды, они послали, проклятые… Запереться в обители, осаду принять… Яко от нашествия иноплеменных…
— Револьверы у них… стрелять будут…
— С бомбами…
— Обитель сотрясут бомбами…
А Николка стоит смиренно позади всех, опустил глаза, слушает.
Ни к чему не приходят старцы.
Пал Гервасий в ноги игумену Савве…
— Разреши перед старцами сказать недостойному рабу твоему Гервасию. Благослови, отче Савва, на подвиг крестный… Спасти обитель.
Умилились старцы, благословил игумен его…
Одел поскорей старый подрясник, скуфейку старую и на конюшню бегом.
Выехал полегонечку, через мост перебрался, водовозку в кусты, сам верхом и через большую Полпинку полетел по лесу.
Рабочие в номера. Молодые с женами, а ребята — невест прихватили, девиц знакомых…
— Ну, отцы, не ждали гостей?!.
— Растрясем мы вас, толстопузых!
— Ишь, брюхо-то понаели?!
Один шутник подошел к гостинику:
— У вас братия что, самодержавием занимается?..
— Не с жидами же забастовки устраивать?!
— А то б забастовали!.. А?!.
— За самодержавие стоим! В писании сказано — властям предержащим да повинуйся, несть бо власти аще не от бога. Божий помазанник самодержавец наш.
— Чем же вы его мажете? А?!.
Хохочут рабочие, а гостиник и вправду подумал, что говорят о политике.
— Вазелинчиком мажете или от чудотворной маслецо-м?..
— Миром помазан…
— Так, значит, за самодержавие стоите?! Правильно, отцы, правильно!..
В кельи говорит коридорным обиженно:
— Осторожнее с ними… О политике ничего чтоб! Меня на смех подняли за то, что, как истинному иноку подобает, верен остался отечеству и престолу — самодержцу нашему.
Забегали коридорные послушники, — кому самовар, кому квасу, кому хлеба — кому что, а как высыпали по сговору из номеров литейщики да прокатные…
— Делегацию пошлем к игумену, пускай кормит ужином… Не обеднеет братия.
К монастырю подошли — заперто, забарабанили в святые ворота.
Братия по углам забилась, попряталась.
Авраамий трясется у ворот, спрашивает:
— Что вам, полунощники, нужно от братии?..
— К игумену, от рабочих, выборные…
— Почивает игумен. Не нарушайте покой благочестия… не кощунствуйте!
— Не уйдем, пока не откроешь. Поди разбуди игумена… По делу скажи, по важному. Не тронем мы дармоедов ваших.