Старики тоже бурчали по вечерам на крылечках у келий…
— Да что говорить, забрал в руки, зато процветает пустынь… Ели мы щи такие?! Огород-то какой развел и братию не утруждает, с богомольцами управляется, говорит им: кормит вас монастырь задаром, так и вы потрудитесь во славу Троеручице, — сено скосить в обители, на кирпичном хоть по паре кирпичей сделайте…
— Деловой он, Гервасий-то…
— Братии при нем вольно… Живем каждый, как вздумается…
Одно только и осталось у Николки — глаз жадный. Денежки копить начал… Хлеб для обители закупает — процент положенный на житье Аришино, счет округлит на тысячу, придет на хутор и принесет ей в подарок сотенную, остальное про черный день спрячет. Об наследнике начал мечтать, для него копил. Нашла Ариша на путях земных путь истинный и тоже стала хозяйственной. Монашкам своим, помощницам, чтоб заботились, языками зря не трепали про игумена — подарки. И тем хорошо, — живут вольные, отработают день, уберут скот и в лес подышать воздухом, и двухсот шагов не пройдут от хутора — встретят смиренных иноков и за полночь дышат лесным воздухом, никак не надышатся. Вернутся на хутор, услышат, что не одна Ариша…
— Отец игумен пришел…
— Потише надо…
— Эх, то-то любовь-то делает…
К полунощнице ударят в пустыне — от Ариши уйдет, крадучись, чтоб не разбудить монашек.
У святых ворот Васенька его встретит, благословиться подбежит к нему:
— Николушка, благослови меня… Искушает меня бес, помоги, спаси — ты знаешь…
Благословит, отмахнется от него:
— Молчи, Васька. До сих пор тебя бес мучает… Молись лучше.
— Я и так, Николушка, молюсь, за тебя молюсь, о твоих грехах, и тебя бес мучает, мечешься ты от него по лесу, а он тебя по лесу водит… Куда тол ько?!
И бормочет Васенька, пока игумен не скроется от него в темноте.
Только Васька и не давал покою Гервасию. Братия про него шепотком, а блаженный в глаза режет правду.
Изо дня в день потекла жизнь ровная у Николки Предтечина.
Май в разгаре, тепло из болот комара выгнало, — звенят, кружатся…
И сосна еще прошлогодних шишек не успела сбросить, папоротник еще не развернул завитков своих — привезла монастырская линейка с полустанка иподиакона архиерейского.
Гостиник спросил:
— Помолиться приехали?..
— От епископа с поручением к отцу игумену.
— От преосвященного…
Отвел ему номерок почище в новой гостинице и сейчас же коридорного послал к Гервасию.
— Беги, да скажи отцу игумену, иподиакон к нему от епископа, не отлучался чтобы из обители. Свежих просфорок ему принеси к чаю. Да живо чтоб!
Послал гостиник отцу иподиакону поскорей самоварчик и понес просфорки теплые, — полюбопытствовать захотелось, по какому делу его прислал епископ.
У двери постучал… Пробормотал скороговоркою:
— Молитвами святых отец наших… помилуй нас.
Вошел в номер.
— Я вам, отец иподиакон, просфорочек принес к чаю… мягенькие…
Тараторил, тараторил, а ничего не узнал, не выпытал. В келии у себя подумал:
— Ишь ты, ведь, продувной какой… Не выпытаешь.
Перед трапезой прибежал белобрысый послушник от Гервасия.
— Отец игумен просили вас пожаловать к трапезе откушать с братией.
По всему монастырю слух прошел, лично, от епископа к Николке послан, — едва тот в трапезную вошел — кинулись монахи его усаживать подле места игуменского.
Степенно Гервасий вошел, облобызал гостя.
— Потрапезуем сперва, отец иподиакон, чем бог послал, а потом сообщите мне весть радостную.
На этот день за игуменский стол и щи были особые поданы и уха жирная. На все столы будничное, а для гостя — особое, чтоб ел да похваливал.
Отцу Паисию, эконому, с утра Гервасий приказал:
— Смотри, чтоб получше, особое приготовить, пожирнее и кашу помасли, чтоб плавала, да не забудь квасу мартовского поставить.
— Что вы заботитесь так, отец игумен… был бы иерей, а то иподиакон.
— Не знаешь ты, отец Паисий, что такое иподиакон при епископе. Иерею бы я и не подумал подать, а иподиакону… Я сам исполатчиком был, так мне виднее. Все равно, что адъютанты они при епископе, у генералов — адъютанты положены, а у епископов — иподиаконы. Всегда они подле преосвященного вертятся и всюду свой нос суют, а потом улучат минутку и на ушко ему. Не угоди ему — такого наговорит, что и не отделаешься потом. Прежде всего иподиакону угоди, да еще ключарю соборному. Тот еще выше, всем ворочает, с архиереем запросто, всем командует и епископа в руках держит. Я эту штуку хорошо знаю — исполатчиком был.