После трапезы под руку взял Гервасий иподиакона, увел в покои. И прежде всего осведомился — удобный ли номерок отвели, не беспокоили ли насекомые, комары не надоели ли, а потом уже спросил о здоровье епископа.
— Нездоровится преосвятеннейшему…
— Помолимся соборне с братией Троеручице чудотворной об исцелении недуга преосвященнейшего Иоасафа сегодня же, не откажите, отец иподиакон, с нами вознести молитву владычице.
— Я, отец игумен, сегодня же должен уехать с вашим ответом. Видите ли, преосвященнейшему хотелось бы отдохнуть в вашей пустыни.
— Милость господня на нас снисходит, превеликая радость братии лицезреть епископа… Только пища у нас скудная…
— А я так наелся, отец игумен, и дома не всегда бывает вкусно так…
— Во славу божию послужит вам пища наша… А только для епископа при его немощи нежное кушание подобает, а у нас неискусные повара. Нельзя ли устроить так, чтобы и повар приехал владычный. Устройте, отец иподиакон, премного вам благодарен буду.
— Только преосвященнейший не один приедет…
— Соборне и ждать будем и отца ключаря, да чтоб с матушкой, семейно, и отца протодиакона — украсить своим голосом служение в пустыни и тоже с семейством, и вы, отец иподиакон, с матушкой иподиаконицей, с детками, у нас благодать тут — благорастворение воздухов, лес у нас, сами видите, прекрасный, а со скотного двора будут доставлять вам и молочко, и маслице, и творожок, и сметанку. Вроде как на даче отдыхать будете, а сами — за трапезу к нам пожалуете… Превеликая нам радость будет.
— Преосвящсннейший не один прибудет, и его высокопревосходительство градоначальник, его сиятельство князь Рясной с дочерью, собираются посетить пустынь, пожить вместе с епископом.
И это не озадачило Николку, рассыпался перед иподиаконом:
— Такой чести еще ни одна обитель в губернии не удостаивалась… Превеликая нам радость. Только опять затруднение насчет пищи… Устройте, отец иподиакон, выручите меня, нельзя ли будет и повару его сиятельства к нам пожаловать; мирские кушанья не сумеет, пожалуй, повар его преосвященства готовить, так вы постарайтесь, отец иподиакон…
А под конец, когда иподиакон уходить собрался, сбегал в спальню и в конверте принес три сотенных.
— Тут вот, отец иподиакон, на хлопоты вам, а если не хватит, потом скажете мне…
На прощанье расцеловал Николка иподиакона и, провожая в переднюю, тараторил, захлебываясь.
Вечером в тот же день и старцев собрал Гервасий и объявил им радость великую, и просил совета — вразумить его, как принять гостей в пустыни.
Покряхтели монахи, поворчали, что расходы предстоят большие, а нечего делать, против властей предержащих нельзя идти инокам, всякое испытание должно перенесть смиренно, а тут не испытание, а радость великая.
С экономом прощаясь, сказал Гервасий:
— Приди-ка, отец Паисий, после трапезы завтра, обдумаем. Гостей-то сколько приедет… Обдумать надо. С отцом гостиником приходи. Ему тоже теперь хлопот много.
Перед сном в книгу записывал расход дневной и вместо трехсот иподиаконских — вписал четыреста. Засыпая, не об Арише думал, а мерещилась митра архимандрита, сверкающая самоцветами.
ПОВЕСТЬ ШЕСТАЯ
МОЩЕЙ ОБРЕТЕНИЕ
I
Две гостиницы в пустыни Бело-Бережской, одна старая, лIет шестьдесят стоит, а другая — новая и обе двухэтажные, каменные. Новую только окрасили, а старая от дождей с разводами сероватыми, сколько лет некрашена, а между гостиницами ворота сосновые, над воротами Троеручица. Двор большой, посреди двора колодезь — студеная вода, горьковатая от лесных корней и прозрачная, — купцы даже не раз спорили, увидят на дне гривенник или нет, бросали и видели. Кругом двора бараки с навесами и под навесами летом столы еловые, — странноприимные. А в Троеручицу и на дворе под открытым небом богомольцы спали. В странноприимных нары поделаны — без различия, где занял, там и ложись. Зато в гостиницах порядки особые. Гостиник, отец Иона, хорошо знает, куда какого богомольца поместить нужно. Подъедут с платформы линейки с богомольцами, отец Иона навстречу выйдет. Всех богомольцев у старой саживали, а потом по гостиницам разводили послушники. Глянет Иона, сразу скажет, куда вести, наметался глаз. Почище кого из губернского — в новую, в верхний этаж, а дачников — на низ, чтоб не морить ног по лестнице. Из купеческого звания без особых достатков во второй этаж в старую, а незнакомых или из мещан, чиновников мелких — в нижний этаж. Давно порядок такой заведен в обители. Иона всегда говорит послушникам: