Г. Винокур.
«Любовь к трем апельсинам». Журнал доктора Дапертутто. № 1–7. 1915 год. С. 94.
Единственный в России журнал, посвященный искусству Тетра. Небольшие книжки большой культурности и значительности, заслуживающие пристального внимания. Кое-что в журнале кажется, однако, странным. Содержание за отчетный год отдано в главном детальному изучению итальянской комедии масок: ее сценической техники, сценариев и т. д. Об искусстве же Нового Тетра, создание коего, согласно неоднократным заявлениям на страницах журнала, – цель доктора Дапертутто и его сотрудников – ни строки. Возникает сомнение, что не воскрешением подлинных театральных традиций, ныне утерянных и необходимых Новому Театру, занимаются его строители, но той именно реставрацией итальянской комедии масок, от которой они столь решительно отгородились. К этому присоединяется изумление по поводу сообщения во второй книжке журнала, что студия поставила себе задачу – «построить спектаклем „трагедию о Гамлете, принце датском“». Ужели ж постановка Шекспира, хотя бы в манере наивной простоты подлинного балагана, может быть оправдана исканиями Вс. Э. Мейерхольда и его сотрудников? Памятна ли Вл. Н. Соловьеву его статья «Театральный традиционализм» (Аполлон. 1914. № 4), в коей он замечает (на стр. 47): «…Два суждения Крэга, первое – драмы Шекспиры менее сценичны, чем средневековые мистерии, и второе – „Гамлет“ на сцене производит менее впечатления, чем в чтении, – представляют чрезвычайно удачную оценку пригодности шекспировских драм для театра»? Если уже вообще говорить о пригодности пьес – драм для подлинного театра.
Среди материала, помещенного за 1915 год в «Любви к трем апельсинам», отметим: статьи Вл. Н. Соловьева «Опыт разверстки сцены ночи в традициях итальянской импровизированной комедии» и «К вопросу о теории сценической композиции», переводы Як. Блох итальянских комедий «Несчастия Пульчинеллы» и «Братья-соперники», С. Радловым комедии Плавта «Близнецы» и необыкновенно тонко построенные статьи «Сверчок на печи или у замочной скважины» и «Бенуа – режиссер Вс. Мейерхольда (доктора Дапертутто)». Жалеем, что в 1915 году отсутствуют статьи по эстетике театра, придававшие остроту понимания и оценки задач Нового театра («Театральные маски», «Ирония и театральность» и друг. В 1914 г.). В журнале есть небольшой – в несколько страничек – отдел поэзии, о коем умолчим.
А. Б.
«Очарованный странник». Издательство Эго-футуристов. 1913–1916 г.
«Очарованный странник» – Журнал интуитивной критики, черпающий обоснование в эстетике Уайльда. Позиция журнала указана следующей выдержкой: «Единственная безупречная форма лганья – это ложь ради лжи, а высшей стадией этого дарованья является ложь в искусстве». Непонятно нам: с одной стороны – из-во эго-футуристов, а с другой – Уайльд. Эстетизм английского писателя, ставший общим местом в обосновании искусств – странен, как источник обоснования футуризма, эстетика которого – апарадоксальность формы, камень ее и динамика архитектоники. Интуиция – вообще не есть провозглашение моментов творчества. Интуиция в самом глубоком (или примитивном), являясь непременно привходящим в элемент творчества, не есть обособленная новая формула. Художественная критика (как понимаем ее мы), как и всякое подлинное творчество, не может не быть интуитивной. Иннокентий Анненский – критик-интуит, Дон-Кихот – рыцарь-интуит, Елена Гуро – поэт-интуит… А Пушкин – не интуит? Белинский, Лермонтов, Герцен, Державин, Языков, Ап. Григорьев, Павлова, Баратынский, Фет, Тютчев, Гоголь… Повидимому – интуитивизм «Очарованного Странника», есть ни что иное, как лжеромантическое любование некоторыми излюбленными фигурами нравящихся «Страннику» лиц. Дань футуризму отдается только подзаголовком, а потому и является случайной. И если в следующих выпусках этот подзаголовок исчезнет, никто этому не удивится. Отмечаем статьи: В. Ховина «Елена Гуро», действительно прекрасную, и «Поэзия талых сумерек» (Ин. Анненский). Поэтический отдел журнала – абсолютно «неинтуитивен».
Челионати.
Николай Асеев и Григорий Петников. Леторей. Книга стихов. Книгоизд. «Лирень». Ц. 70. к. С. 95–96.
В новом цикле стихов Н. Асеев, по обыкновению, своеобразен и интересен. Любовь к настоящему слову заставляет поэта «выбивать на ветре» действительно сильные строки.