— Давай провожу, — предложил я. — Ты же вроде недалеко живёшь?
Она кивнула. И мы пошли.
Линда вдруг споткнулась, вздрогнула и чуть не упала. Взгляд опустился вниз — проклятый каблук сломан. Чёрт.
Не раздумывая, снял свои ботинки и протянул ей.
— Надень.
Она застыла на секунду, будто не веря, что кто-то может просто взять и помочь. Затем губы дрогнули в слабой, но искренней улыбке.
— Спасибо.
Шли молча, только ветер шептал что-то невнятное в уличной тишине. Добрались до её дома. Лёгкий свет из окна, запах ночного города, а в воздухе — что-то неуловимое, напряжённое.
Залез в карман, достал баночку мази и протянул ей.
— Намажь на лицо.
Она покосилась на меня с лёгким удивлением.
— Ты всегда носишь с собой мазь?
И снова эта улыбка. Слабая, уставшая, но живая.
— Я врач.
— Хочешь войти?
На секунду задумался, но мотнул головой.
— Нет. Мне пора.
Она смотрела, как ухожу, будто хотела что-то сказать, но передумала.
— Григорий… Спасибо.
Повернулся на ходу, не сбавляя шага.
— Больше не гуляй одна ночью.
Дверь за спиной закрылась. А я пошёл домой.
Время — без десяти полночь. Тихо открыл дверь, стараясь не шуметь, но тут же услышал звук шагов. Из спальни в полутьме выплыла Памела, в одной пижамке, с растрёпанными волосами, потирая глаза.
— Григорий, ты на себя посмотри! Ты весь в грязи, как будто по канализации ползал!
Я заглянул в спальню.
— Вильгельмина спит?
— Да.
Кивнул, потянулся, разминая затёкшую шею.
— Тогда пошли в бассейн.
Она прищурилась, подозрительно скрестила руки.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет.
Прежде чем она успела сбежать, подхватил её на руки.
— Григорий! — взвизгнула она, барахтаясь. — Я в пижаме!
— Ничего, вода всё исправит!
— Не смей, придуро…
Плюх!
Холодная вода разлетелась во все стороны, оглушив ночь всплеском. Памела вынырнула, отплёвываясь и яростно откидывая мокрые волосы назад.
— Григорий, ты сумасшедший!
Рассмеялся, отряхивая воду с лица.
— Ага. Но признай, весело же!
Она покачала головой, но в уголках губ появилась улыбка.
А потом раздался звонок телефона. Резкий, противный, прямо в ухо. Сквозь сон попытался понять, где вообще нахожусь. Диван. Значит, не в постели. Голова гудит, спина затекла, в ногах валяется какое-то одеяло.
Семь утра. Семь, мать его, утра!
Протянул руку, схватил трубку, прижал к уху:
— Алло?
— Григорий, это я, Мович.
Тот самый пациент у которого на пузе живут три орущих лица.
— Ты в своём уме? Знаешь, который час?
— Знаю, знаю! Прости, но это важно! — Голос у него дрожал, как будто он стоял на краю пропасти. — Ты нашёл способ меня исцелить?
Закрыл глаза. Хотелось снова провалиться в сон, где не существовало никаких проблем.
— Пока нет, — выдавил сквозь зевок.
— Пожалуйста, ты должен! Я не могу больше здесь находиться!
В трубке послышались всхлипы. Настоящие, мокрые, жалкие.
Честно? Паникёров терпеть не могу. Поэтому, чтобы его хоть как-то успокоить, ляпнул первое, что пришло в голову:
— Не парься, всё решу за десять дней.
Тут же понял, что ошибся.
— Серьёзно⁈ — Мович чуть не задохнулся от восторга.
Вот идиот. Сам себя загнал в угол. Обещание-то громкое, а плана — ноль. Если облажаюсь, Мовича можно будет выжимать, как мокрую тряпку.
Тут за окном засветились знакомые рожи — родители Памелы. Стояли, махали, как дети на ёлке.
— Позже перезвоню, — пробормотал в трубку и пошёл открывать дверь.
— Чего так рано? — пробурчал, всё ещё пытаясь прийти в себя.
Тёща прищурилась:
— А чего это ты на диване спал? Опять Памела выгнала?
Тесть тут же подхватил:
— Поссорились? Разводиться собрались?
— Дочка Ганса тут ночевала, — выдохнул я, начиная терять терпение. — Диван — единственный вариант.
Тёща кивнула, словно я только что спас котёнка из горящего дома:
— Ты заботливее, чем я думала.
Честно? Почувствовал себя героем. Спать на диване ради чьей-то дочки? Медаль мне, что ли?
Тесть фыркнул:
— Мать, твои стандарты заботы — днище.
— По крайней мере, он лучше тебя, — мгновенно парировала она. — Когда Памеле и Флоре было по три месяца, ты спал, как медведь зимой.
Тесть замолчал. Видимо, ей было достаточно одной точной подачи, чтобы отправить его в нокаут.
— Памела ещё спит? — сменил он тему, глядя на часы.
— Скоро проснётся, — кивнул я.
И точно, через десять минут в дверях появилась заспанная Памела, протирая глаза.
— Папа, мама… Доброе утро…