Северова — Вы и так говорите очень определённо…
Зайцев (Северовой) — Вы же перебиваете технологический процесс мысли…
Кривошеин — Я детально познакомился со станком. Это очень хороший, производительный станок с большим будущим. Правда, там необходимо внести ещё несколько изменений…
Гринева — Стоит ли вам беспокоиться о станке, производить который вы не собираетесь?
Потапов — Ирина Фёдоровна, вы можете спокойно выслушать объективное мнение?
Гринева — С трудом, но стараюсь…
Кривошеин (Потапову) — Я хочу изложить объективное мнение, Алексей Кирьяныч. Я понимаю ваш размах, я не согласен с теми, кто пытается воздействовать на вас…
Потапов — И на вас!
Кривошеин — И на меня… Но мне кажется, что вы всё-таки неправы…
Потапов — Кому вы это говорите?
Кривошеин — Вам, Алексей Кирьяныч. Дело в том, что, несмотря на большие трудности, я думаю, я просто уверен, что мы сумеем выполнить заказ. И, знаете, без ущерба. Я разработал технологию.
Потапов — Вы говорите чушь, Кривошеин!
Гринева — Алексей Кирьяныч, вы можете хотя бы один раз спокойно выслушать объективное мнение?
Кривошеин (оскорблённо) — Я никогда не говорил чушь, Алексей Кирьяныч. И сейчас не говорю… Вы говорили об оснастке. Да, нам придётся изменить технологию… У нас есть ручные операции — механизируем их. У нас недостаточно производительные приспособления — изготовим новые, разра-ботаем, улучшим транспортировку… Можно очень много говорить, я не хочу занимать время. (К членам бюро.) Мы решили выполнить пятилетку в три с половиной года. Мы выполним её и, знаете, по двум станкам. Есть все возможности. Вот всё, что я хотел сказать.
Полозова — Превосходно, товарищ Кривошеин.
Кривошеин — Вот, собственно, и всё. Я только хотел сказать… (взглянул на Кружкову) очень краси-вые материи будут… Это очень важно для женщин и… для всех, конечно…
Полозова — Значит, вы поклонник красивого?
Кривошеин — Конечно!
Полозова — Вот это искренне!
Потапов (встал) — Очень искренне! Нина Ивановна, товарищи члены бюро! Это неприлично, в конце концов.
Полозова — Что неприлично?
Потапов — Всё! От начала и до конца! Прилично ли, когда к работнику моего завода, от которого зависит во многом решение о принятии заказа, приходит один из изобретателей и склоняет его в свою сторону? Прилично, Нина Ивановна?
Полозова — Не очень.
Потапов — Я не знаю, что там было и что предлагали моему работнику за поддержку…
Северова — Что, ты говоришь, Потапов?
Потапов — Не нравится? Правда глаза колет? И я не уверен, что только один изобретатель приходил к товарищу Кривошеину. Разве это по-партийному? Разве так государственные вопросы решаются? Это семейственность! (Сел.)
Северова — Ты говоришь неправду, Потапов!
Потапов — Неправду? Товарищ Кривошеин, у тебя был Гринев?
Кривошеин — Был.
Потапов — Пожалуйста… А ещё…
Кривошеин — А больше — никого!
Потапов — Никого? (Посмотрел на Зайцева, тот в волнении закуривает папиросу.) Так-таки никого? (Полозовой.) Товарищ Кривошеин поступил нечестно, он мог мне предварительно сообщить своё мнение…
Кривошеин — Я пытался это сделать, но вы отмахнулись… Я вижу, что вы делаете ошибку, отказы-ваясь от заказа. Как же я могу молчать?
Потапов — Нина Ивановна!
Полозова — Погоди, Потапов… Мы так ещё и не слышали мнения секретаря парткома. Или партий-ная организация устранилась от решения вопроса?
Дружинин — Не устранилась. Разрешите?
Полозова — Говори, Дружинин.
Дружинин — Я чувствую себя виноватым перед бюро райкома за поведение Потапова. Хотя мы с ним и расходимся в обсуждаемом вопросе. В чём моя вина? Постараюсь ответить. (Потапову.) Мы с тобой работаем два года. Хорошо работаем. Высокие проценты. И мы привыкли к ним, к процентам… Горизонты ушли из глаз. Помните картофелекопалки? Это был первый звонок, первый сигнал. Мы убедили тебя, Потапов, тогда. Убедили и забыли. А в тебе червоточинка осталась. А я слабо пытался вытравить её. Думал, воспитается, образуется… И вот образовалось. Ты решил отказаться от принятия заказа, даже не посоветовавшись с партийной организацией. С этого момента начинается твоя вина. И тебе надо отвечать за неё. И ещё… Что с того, что станок изобрёл отец Гриневой? Очень хорошо. Став на личную, индивидуалистическую позицию, ты и появление станка расценил не как государственное дело, а как частное, Гринёва, дело.
Член бюро — Прав Дружинин. Если б мой отец изобрёл такое, разве б я ему не помог? Тут не семейственность, Потапов, а государственная польза.
Полозова — Всё, Дружинин?
Дружинин — Всё. (Сел.)
(Потапов, писавший нервно записку, подаёт её Полозовой. Полозова читает записку Потапова и прячет её в карман жакета.)
Полозова (к членам бюро) — Кто ещё?
Член бюро — Пусть обдумает Потапов всё, что было сказано в его адрес.
Полозова — Подумать ему есть о чём… (Поднялась.) Вот что, Потапов. Вы не поняли государ-ственного значения появления нового станка. Не поняли, товарищ Потапов. Мало того, игнорировали заводскую партийную организацию. Серьёзное предупреждение вам делает жизнь. Видите ли, у вас получилось смещение перспективы. Во время войны лёгкая промышленность отстала от тяжёлой, от станкостроения. Ваш завод окреп во время войны и вышел на мирную дорогу подготовленным. Но Потапову показалось, что это он один, с небольшой группой своих помощников вывел завод на широкую дорогу. В какой-то момент ему показалось, что победы завода — это не победы политики нашей партии, а его лично, Потапова, победы. Отсюда «мой завод», «мои люди», «мой план», не государственный план, а «мой план»! Вы держите переходящее знамя. Добиваетесь высоких показателей и одновременно становитесь всё благодушнее, покровительственно посмеиваетесь над текстильщиками. А они героически догоняют довоенный уровень. А вы им «ситцевая республика»! Очень весело. Видишь, какое превосходство. Слышали, вас «воеводой» называют? Приятно слушать? Как вы считаете, Зайцев?
Зайцев (растерянно) — Я согласен.
Полозова — С кем? Ну, не будем уточнять. А что значит станок «Москвич»? Миллионы метров чудесной материи. Это возможность нашим женщинам быть ещё изящней, красивее! Разве партия против этого? Партия за это! Наши женщины заслужили. Или вы не согласны, Потапов? У вас есть возможность исправить свои ошибки. Воспользуйтесь этой возможностью. Не забывайте, что на станках будет стоять московская марка, лучшая марка в мире. (Села.) Больше желающих взять слово нет? Есть предложение поддержать ходатайство текстильщиков и обратиться с просьбой в мини-стерство, чтобы оно разрешило станкостроительному заводу принять заказ на станок «Москвич», а товарищу Потапову обеспечить немедленную подготовку производства к выпуску станка. Других предложений нет?