Кружкова — Нет.
Виктор — А в Крыму?
Кружкова — Я на море ещё никогда не бывала.
Виктор — Едемте вместе в отпуск. По туристскому маршруту. Пойдём пешком, в Синопе будем. Там, знаете, маленькие обезьяны есть, в питомнике… Вы любите обезьян?
Кружкова — Я как-то ещё не определила своё отношение к ним…
Виктор — А я не люблю, они кривляются.
Кружкова — А что ж им остаётся делать?
Виктор — Аня, едемте. Я буду вашим проводником. Нет, в самом деле. (Берёт её за руку.) Вот так, возьмёмся и пойдём…
Кружкова — Виктор, Виктор, что вы?
Виктор — А почему нет?
Кружкова — Не-ет…
Виктор — Вы так говорите, будто сравниваете с кем.
Кружкова — Почему вам так кажется?
Виктор — Вы любите Кривошеина?
(Кружкова молчит.)
Я заметил это ещё у него в квартире…
Кружкова — Что так долго Ирины Фёдоровны нет? Мне пора.
Виктор — Значит, не поедете?
Кружкова — Нет, Виктор… Просто у меня, просто путевка у меня в другое место… под Москву… А море я и не люблю… (Звонок.) Кто это?
Виктор — Я открою. (Уходит. В коридоре слышен его голос: «Прошу, заходите!» Входит Криво-шеин, за ним Виктор.)
Кривошеин — Здравствуйте, Анна Сергеевна!
Кружкова (ошеломленно) — Здравствуйте. Вы…
Кривошеин — Нет, нет, я не к Алексею Кирьянычу.
Виктор — Его, кстати, нет дома.
Кривошеин — Я знаю… Мне сказали ваши соседи, что вы у Ирины Фёдоровны. Я за вами.
Кружкова — За мной?
Кривошеин — Я должен вам очень многое сказать.
Кружкова — Интересно. (Виктору.) Вы знакомы?
Кривошеин — Да, да…
Виктор — Встречались.
Кривошеин — Я рад был познакомиться.
Виктор — Я также, исключительно… Да вы присаживайтесь!
Кружкова (заторопилась) — Нет, нет, ни в коем случае! Игнат Степанович, идёмте. Виктор, Ирина Фёдоровна просила постеречь квартиру… Но вы дома… До свидания, Виктор. (Подаёт ему руку.)
(Виктор молча пожимает руку.)
Кривошеин — Почему вы не приходите с отцом ко мне?
Виктор — Обязательно приду.
Кружкова (торопя) — Придёт, придёт. (Кривошеину.) Прощайтесь же!
Кривошеин — Ах, да… до свидания, дорогой Виктор… Вы мне очень симпатичны.
Виктор — До свидания… Вы мне также! (Кривошеин и Кружкова уходят.) Вы мне также очень… чтоб тебе ноги сломать, с твоей технологией! (Ушёл в свою комнату и тут же вернулся с кепкой в руках.) Нет, Виктор Фёдорович, вам нужно затормозить обязательно. Дальше будет труднее! А диплом? К чорту диплом! Ещё вернёмся. А сейчас? На Чёрное море! На Чёрное море! (Ушёл, захлопнув дверь за собой. Некоторое время сцена пуста. Открывается дверь и с тем же самым портфелем, с каким приходил Зайцев, в комнату входит Потапов. Он в расстёгнутой, без галстука, рубашке, в пиджаке. Осторожно обходит комнату, заглядывает на балкон, затем в одну и другую комнаты, скрывается в одной из них и вскоре возвращается обратно, неся в руках папку, две голубые рубашки, носки и ещё какую-то мелочь. Всё это кладёт на стол возле портфеля.)
Потапов — Куда я её положил? Ведь она была в правом ящике! (Уходит и снова возвращается, заглядывает в ящики буфета.) Нет… Куда ж она исчезла? (Открывает верхнее отделение буфета.) Чисто… Хоть бы корка хлеба была… Стой, стой… (Вытащил графин, примеряет глазами содер-жимое.) Набежит, кажись. (Наливает рюмку, выпивает, снова ищет, чем закусить. Находит пачку кофе.) Кофе «Здоровье» — неплохая закуска. (Наливает ещё полрюмки и с сожалением ставит графин в буфет. Стоя спиной к дверям, допивает рюмку… В этот момент с хлебом в руках неслышно входит Гринева.)
Гринева — За чьё здоровье пьёте, Алексей Кирьяныч? (Потапов оборачивается и от неожидан-ности выпускает рюмку. Хочет поднять, но Гринева его останавливает.) Я сама… (Подбирает рюмку.) Садись… Я соберу поужинать. (Показывая на буфет.) Здесь сохнет. В холодильнике всё… Портфель убери в кабинет. (Подаёт портфель Потапову.) Ну? К себе…
Потапов — Я не собираюсь ужинать.
Гринева — Ужинал, значит? А рубашки зачем? С утра и наденешь…
Потапов — Я не собираюсь здесь ночевать!
Гринева — Ах, вот что… Ну, что ж, это разумно… Разумно, что ты сам пришёл… С какой стати присылал Зайцева? Он бог знает, что может подумать. Кстати, где ты живёшь последние две недели?
Потапов — На заводе. Где моя зажигалка?
Гринева — Ты писал — в правом ящике письменного стола.
Потапов — Там нет!
Гринева — Посмотри в левом…
Потапов — Смотрел… Нет её там. Я привык к ней.
Гринева — К зажигалке? А я за последние двенадцать лет к тебе. Ты не думал об этом?
Потапов — Мне некогда думать: я работаю.
Гринева — А я думала.
Потапов — Что же ты надумала?
Гринева — Простую вещь… Или ты перейдёшь снова в ту самую, то есть в эту квартиру, где ты прописан, или забирай, только сразу и без подручных, всё, что тебе нужно, сообщи в домоуправление свой новый адрес и выписывайся из домовой книги.
Потапов — Это ты серьёзно?
Гринева — Совершенно! Кстати, есть одно обстоятельство, которое облегчит наше с тобой поло-жение.
Потапов — Какое ещё обстоятельство?
Гринева — Мы с тобой незаконные супруги. Товарищ Потапов и товарищ Гринева. Так ведь? И в «Вечорку» не надо. Экономия средств и времени. Так?
Потапов — Так! Что из этого следует?
Гринева — Неужели не ясно? Или ужинать или… или уходить.
Потапов — Что ты пристала с ужином? Не могу я бывать дома!
Гринева — Почему?
Потапов — Потому что, потому…
Гринева — …что твоя жена, будем ещё некоторое время пользоваться этой устаревшей для нас с тобой терминологией, выступила против тебя, против твоих заблуждений на заседании бюро райкома?
Потапов — Можешь думать, что угодно… Но, между прочим, я выполняю сейчас два заказа.
Гринева — Только поэтому?
Потапов — Вот что, товарищ Гринева, хочешь говорить начистоту?
Гринева — Да.
Потапов — Пожалуйста… Да, я считаю твоё выступление на бюро неэтичным, непристойным поступком по отношению ко мне! Да, я считаю, что быть сейчас вместе с тобой, жить под одной крышей, я не могу. Ты нанесла тяжёлый удар по моему самолюбию!
Гринева — Какому самолюбию?
Потапов — Пожалуйста, — мужскому!
Гринева — Странная категория — мужское самолюбие! А может, есть более близкие для нас с тобой понятия — самолюбие коммуниста, самолюбие советского работника. Ведь ты, кажется, выполняешь решение бюро райкома и приказ министерства?
Потапов — Кажется, выполняю!
Гринева (терпеливо) — По-моему, моё выступление не расходится с принятыми решениями…
Потапов — Ты не имела права так выступать. Ты забыла, что ты моя жена!
Гринева — Но кроме того, что я твоя жена, я ещё и член партии. Как решить этот вопрос?
Потапов — Я решил!
Гринева — Неудачно, плохо, не по-партийному решил.