Отхлебнув с запасом, молодой человек стал более раскован:
— С чего мне начинать? — спросил он.
— С самого начала. Повтори то, что сказал нам.
— Ну ё, опять двадцать пять. Ну, короче, подзаработать мне предложили. Сказали, что, типа, есть один деловой, который ищет гаражи.
— Кто вам сказал про этого делового? — сразу прервал его Жечков.
— Ну, Леха с Вязём, знакомый мой.
— Посёлок Малые Вязёмы, — специально для Жечкова уточнил водитель.
— Ну, да. Рубль, говорит, даёт, но только если гараж в частном секторе.
— Сто рублей, — вновь уточнил водитель значение слов.
— А чо, поди хуёво рубль на халяву. Я отцовскую колымагу откатил нахер и, типа, давай, в чём проблема?
— Вы живёте в этих Вязёмах? — спросил Жечков.
— Я на Кубе живу, в Вязёмах дом отца.
— Кубинка, двадцать километров по минскому шоссе отсюда — опять перевёл арго водитель.
— Так, и он вам заплатил?
— Да, типа, послал за три месяца. Я прифигел, конечно. Ну а чо, если деньги дают, я должен отказываться? Понятно, там, я же не дурак, что просто так бабки не дают. А мне похуй. Машина постоит, постоит и уходит. Ну и пошла она нахер, ничего не видел, не знаю.
— Что значит «уходит»?
— Приходит чел и её угоняет.
— Не понял.
— Ну, перегонщик приходит, чё непонятного.
— Продолжайте, — попросил его Жечков.
Парень отхлебнул еще коньяка, тяжело вздохнул и перешёл к самой тяжелой для себя части рассказа.
— А что продолжать? Полез в машину, а там под ковриками кровью всё пропитано. Снял чехлы. Ну, видно, что пидарасили, но в складках замыли херово. Короче, думаю: не, ребята, идите на хуй. У меня срок был, так что накинут мне легко и повесят всё паровозиком. А куда мне идти? В ментуру? Они же и засадят меня. Ептыть, — участие в преступной группе! Вот, пришёл я к чекистам. Спасайте меня, ребята! Я ни в чём не виноват.
— А с этим деловым, как ты говоришь, ты встречался?
— Вообще его не видел.
— А как же он тебе деньги платил?
— Перегонщик платил, когда машину ставил.
— А перегонщика ты знаешь?
— Нет, конечно. Приехал затемно, сунул три бумажки, даже слова не сказал.
— А как он выглядел, ты помнишь?
— Хмырь какой-то в кепке, лет сорок.
— А потом забирал машину он же?
— Не, другой.
— А за что ты сидел?
— Двести шестая, часть вторая.
— Сейчас у тебя в гараже какая машина стоит?
— «Шаха» жёлтая.
— Давно её пригнали?
— Дней десять назад.
— И сколько времени у тебя, в среднем, отстаиваются машины?
— Месяц-два, не больше.
— Машина просто стоит или с ней кто-то работает?
— Не, вообще никого. Просто стоит.
— А этот твой друг, Лёха, откуда он узнал про «делового»?
— А я хуй знает.
— А где Лёха живёт?
— Лёха-то? Лёха в Жаворонках живёт. Пионерская, двадцать семь.
На обратном пути в Москву Жечков попросил Юрия не гнать быстро. Ему хотелось чуть продлить поездку, полюбоваться красотой свежего майского леса и хотя бы на полчаса отрешиться от служебных забот.
Всё было сложно. Вероятность гибели семьи Шадриных от рук этой банды была не намного выше, чем от падения метеорита. Эта математическая выкладка, конечно же, не освобождала Жечкова от дальнейшего раскручивания криминальной версии. Вне зависимости от исхода дела Шадрина, банду убийц необходимо было в кратчайшие сроки изобличить и предать суду. Однако, его не покидало ощущение, что Федосеев руками прокуратуры хочет довольно грубо пришить одно к другому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать дальнейшую комбинацию: с большой кровью на руках, идущим под «вышку» бандитам помогут «вспомнить» еще один эпизод, — и дело в шляпе.
Невесёлые раздумья Жечкова прервал зуммер радиотелефона. Это был Федосеев.
— Ты где? — спросил он.
— Возвращаюсь из Голицыно.
— Какие-то зацепки есть?
— Думаю, да.
— Это дело надо быстрей раскручивать, пока соседи не проснулись.
— Я понимаю, — ответил Жечков, знавший о том, что «соседями» в структурах Федосеева называли МВД.
Но главную новость Федосеев припас для конца разговора:
— Прокуратура приняла решение усилить твою группу. Буквально с завтрашнего дня в твоё распоряжение откомандированы шесть следователей. Если не хватит, дадут еще, твоё дело поставлено в приоритет.
— С такими силами, надеюсь, мы будем быстро продвигаться.
— Давай, шуруй!
Жечков убрал трубку в бардачок, когда они уже проезжали мотель «Можайский» на самом въезде в Москву. Отключиться от забот и полюбоваться весенним лесом не удалось.