- Даша!
Глубоко вдохнула, поправила воротник-стойку яркого цветастого пиджака и, упорно делая вид, что не замечаю мужчину, гордой сапой хотела пройти во двор к лестнице, но меня схватили за локоть. Не больно, скорее, ощутимо неприятно. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, чтобы не вцепиться Филу прямо в лицо длинными ногтями с дорогим маникюром, я холодным и брезгливым тоном потребовала, чтобы мужчина меня отпустил:
- Что тебе нужно, Ромашин?
- Поговорить.
- Я вчера все сказала, - твердо напомнила я, не желая идти на уступки, тем более этому человеку. - И ясно дала тебе понять, чтобы не приближался ко мне.
- Я виноват перед тобой, Даш! Очень виноват! – Фил загородил собой проход и умоляюще посмотрел на меня. – Позволь мне объясниться!
Филипп дал понять, что просто так он от меня не отстанет, и мне ничего не оставалось, кроме как зайти с ним в кофейню, грубо предупредив:
- Только быстро, у меня очень много работы.
Фил по-джентельменски придвинул мне стул и, слегка расслабив галстук, неуклюже приземлился напротив. Его неловкость напрямую говорила о том, что мужчина растерян и не знает, как себя вести рядом со мной. Ну, не я затеяла этот разговор, поэтому молча и выжидающе посмотрела на него, мол, вещай, что хотел, проявляй инициативу. Все равно верить ни одному твоему слову я не собираюсь.
- Ты уехала тогда… никто не знал, где ты и как ты… я спрашивал, искал тебя… - слишком рвано, слишком дергано заговорил мужчина. Неужели и впрямь волнуется? Искал он меня, видите ли… после того, как сломал мне жизнь и предал друга, он меня искал…
И, конечно же, не нашел.
Я ухмыльнулась. На то и было рассчитано. Никому из питерских знакомых я не рассказала, куда переехала. А зачем…? Все эти люди так или иначе знали о тех непростых отношениях, которые случились между мной и Максимом. Кто-то поверил Филу и считал меня изменщицей, а кто-то, наоборот, жалел меня и хотел помочь. А мне их помощь была ножом по горлу.
А Фил все рассказывал, с каким усердием искал меня, поименно называл всех тех людей, у которых безрезультатно пытался выведать хоть малую толику информации обо мне и моей дальнейшей судьбе.
- Даша, я – урод, я во всем виноват… не знаю, о чем думал тогда, но на тебя смотрел и с ума сходил. Тобой хотел обладать, а ты Макса выбрала… Ему ты была не нужна. Он не вспомнил о тебе даже тогда, когда мы с ним снова дружить начали. Знаешь, если бы он хотя бы раз упомянул твое имя – я бы во всем признался. А он о тебе – ни слова…
Надо же… дружить они снова начали… после всего, что произошло…
Меня разрывало от горького чувства давно уже выплаканной обиды. Как же – мне жизнь сломали, выкинули меня, будто тряпку старую, а сами вновь подружились, будто бы ничего и не было… Подлое, низкое предательство. Хуже представить невозможно.
А вслух безучастно заявила:
- Мне плевать. И на Макса, и на тебя. Если это все, что ты хотел сказать, то я пойду.
Останавливать меня Фил не стал.
Америку своим признанием он мне не открыл, я и так знала, что Макс обо мне забыл еще тогда, когда я пыталась ему о беременности рассказать. Ну, а то, что они с Филом помирились… этого следовало ожидать, как-никак, друзья детства. Первым делом – дружба, а девочки потом… Так, кажется, в песне поется.
После всего, что произошло за последние сутки, у меня появилось непонятное, но жгучее желание прогулять рабочий день. Бросить все, и на метро – до Китай-города, а там по чистой, старой Варварке в компании с Пятой симфонией Бетховена в сторону «Зарядья». По самой купеческой улице из всех купеческих. Даже современная атрибутика городской жизни не мешает почувствовать историческую духовность старого времени в этом месте города. Тихая, спокойная, немного неряшливая улочка, которая прячется за многолюдной Красной площадью. Там каждый камешек на брусчатке – фрагмент истории, в каждом храме и в каждой палате – обрывки прошлой жизни. Прогулки навроде такой приводят мысли в порядок на раз-два, и в любой другой день я, не моргнув глазом, взяла бы отгул. Но на сегодняшний день гораздо актуальнее предстоящий тендер, поэтому мне пришлось все свои романтизированные порывы засунуть в дальний ящик своих желаний и подняться в офис.