ЛЕВ. Минеральная вода без газа?
ОЛЬГА. А как это?
ЛЕВ. У тебя что, похмелье?
Ольга смотрит на него.
Лев слезает со стула, обходит стойку, открывает холодильник, заглядывает, находит бутылку минеральной воды. Находит открывалку, ставит бутылку на стойку и открывает.
ОЛЬГА (после продолжительной паузы). Минеральная вода - это вода с газом. А без газа это просто вода.
ЛЕВ (наливает себе большой стакан минеральной воды). Ты что, не пила никогда, что ли? (Берет ложку и начинает громко мешать в стакане.) Минеральная вода - это минеральная вода. При чем здесь газ? Газ в ней присутствует в растворенном состоянии и выделяется, когда воду открывают. (Ольга смотрит на Льва. Лев мешает воду.)
ОЛЬГА (показывает пальцем на стакан Льва). Это с газом.
ЛЕВ. А сейчас будет без газа.
ОЛЬГА. А как получится без газа?
ЛЕВ (смотрит на нее, потом поднимает руку). Хватит. Ты здесь работаешь?
ОЛЬГА. Я пою.
Появляется Марк. Он одет в тройку синего цвета.
МАРК (издали). Оленька, приветствую!
ОЛЬГА (быстро кладет на тарелку недоеденный сандвич). Я больше не буду. (Лев иронически кивает.) У меня сеанс.
Поворачивается и идет к Марку. Они выходят.
Зал дискотеки.
Полумрак. Горит один-единственный софит. Ольга раскладывает на подиуме сцены узкую подстилку, снимает туфли, ложится навзничь на подстилку, закрывает глаза. Марк ставит кассету, включает. Звучит прелюдия Баха из "Хорошо темперированного клавира". Марк регулирует громкость звучания.
МАРК (говорит ровным, спокойным голосом). Внимание. Я считаю: раз, два, три, четыре... ты спокойна... ты абсолютно спокойна... пять, шесть, семь, восемь... ты не слышишь посторонних звуков... тебе ничего не отвлекает... голова твоя пуста... тело спокойно и расслабленно... твои руки теплые, тяжелые, ты не можешь пошевелить ими... они лежат, как нагретое на солнце железо......тебя охватывает приятное чувство сна... сон приближается... я считаю... я считаю ровным спокойным голосом... я считаю до двенадцати... когда я скажу "двенадцать", ты будешь спать: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать... ты спишь... ты спишь... ты спокойно и глубоко спишь... ты ничего не слышишь, кроме моего спокойного и доброго голоса... я считаю: тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать... ты цветок... ты прекрасная белая лилия на залитой солнцем лесной поляне... солнце греет, ты чувствуешь его тепло... оно идет сверху... ты раскрываешься навстречу солнцу... твои белые полупрозрачные лепестки медленно раскрываются... тепло солнца и его лучи проникают внутрь тебя... ты видишь чистое голубое небо, видишь лес... вокруг тебя слабо шумит на ветру листва леса... тебя хорошо, тепло и спокойно... я считаю: двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять... ты книга... ты книга... ты тяжелая книга в золотом переплете... добрые теплые руки снимают тебя с полки, кладут на стол и склоняются над тобой... теплые добрые руки перелистывают твои страницы... ты - любимая книга... тебя любят... тебя читают каждый день... в тебе написано то, что нет ни в одной другой книге... ты очень интересная и нужна людям, которые любят тебя... не все понимают тебя... но тот, кто любит тебя и читает, понимает все до единого слова... ты любишь, когда тебя читают... тебе очень приятно, что ты нужна, что тебя любят... тебе нравится, когда теплые добрые руки перелистывают тебя... водят пальцем по твоим строчкам... по щеке... по губам... (Подходит к Ольге, смотрит на нее.) Он любит твои глаза, твои длинные хрупкие пальцы... твои рыжие волосы... твои худые ключицы... (Марк замолкает. Смотрит на Ольгу. Ольга открывает глаза. Марк мгновение смотрит ей в глаза, потом раздраженно поворачивается и быстро выходит из зала.)
Интерьер клуба. Бар.
Лев по-прежнему сидит за стойкой. Входит Марк. Лев внимательно смотрит на него.
ЛЕВ. А не пора ли Москве перейти на высокооктановый бензин?
Марк молчит.
ЛЕВ. Первое, что бросается в глаза, - это запах. Приезжаешь в Москву из Берлина, сразу - вонь. Даже здесь, в саду. Вы не чувствуете? Воняет плохим бензином. Вы привыкли, потому что вы здесь живете. Это плохо. Почему вы не думаете о своем здоровье? Betrachten Sie mich nicht als einen Kriegsgefangenen.
Косметологическая лечебница. Коридор. День.
По коридору в белом халате идет Марк. Подходит к одной из дверей, открывает, заходит.
Кабинет пластического хирурга. День.
Современно оборудованный и обставленный новой дорогой мебелью кабинет. Хирург сидит в кресле и пьет кофе.
ХИРУРГ (Марку). Тебе с сахаром?
МАРК. Как всегда. (Садится в соседнее кресло.)
ХИРУРГ (медсестре). Таня, две ложки сахара. (Встает, подходит к окну, пьет кофе, глядя в окно.)
МАРК (открывает мини-бар). Коньяку хочу. (Достает бутылку.) Хочешь коньяку?
ХИРУРГ. Я хочу все послать к чертям.
МАРК. Каким способом? (Наливает себе коньяк в рюмку.) У тебя что, депрессия?
ХИРУРГ. Хуже.
Сестра приносит Марку кофе.
МАРК. Что хуже?
ХИРУРГ. Знаешь, чем я занимаюсь последний год?
МАРК. Ну?
ХИРУРГ. Отсасываю жир женам банкиров. Удел пластического хирурга на сегодняшний момент.
МАРК. Ну, а я им запоры лечу. У них депрессии, выражающиеся в мигренях и запорах. Сидят дома, мучаются от одиночества. Последствия - мигрени и запоры. Удел психиатра на сегодняшний момент. И никакой депрессии. (Пауза.) Может, тебе в Грецию съездить? Я был в июле на Лесбосе. Красотища. Море как хрусталь. Вино дешевле лимонада.
ХИРУРГ. Я всегда был профессионалом.
МАРК (с оживлением). Да я тоже! Я тоже! Даже когда Фрейда и Юнга читали на ксероксах! Но я уверен, что всех нас ждет невероятное, фантастическое будущее. Знаешь почему? Да потому что... знаешь, есть такие кристаллические структуры с одним, ну... общим центром. Они очень твердые. Из них делают пуленепробиваемые стекла. Так вот, их ничем невозможно разбить. Но если попасть иголкой в центр этого кристалла - он сразу весь рассыпется. Сразу весь. Я уверен, что вся эта глыба льда, все, что намерзало и намерзало вокруг нас все эти годы, рухнет сразу. В одну секунду. И ты не представляешь, какое это будет счастье.
Дверь неожиданно открывается. Входит медсестра.
СЕСТРА. Александр Сергеич, там с лицевой травмой. Примете?
ХИРУРГ. Так с лицевыми Фурман же.
СЕСТРА. Он на обеде.
Хирург встает, ставит кофе на стол.
СЕСТРА. Примете?
ХИРУРГ. Анархия - мать порядка.
Сестра выходит.
МАРК. Я допью?
ХИРУРГ (моет руки). Сиди, сиди.
В кабинет входят трое. Двое крупных парней в кожаных куртках вводят человека в модном белом плаще. Человек прижимает к нижней части лица белый шарф в черную клетку. Шарф и плащ забрызганы кровью.
ХИРУРГ. Посадите.
Двое в кожаных куртках сажают третьего в кресло. Из смежной комнаты выходит сестра.
СЕСТРА. Опять лицевая?
Хирург осторожно отнимает шарф от лица пострадавшего. У него не хватает нижней губы. Виден окровавленный низ лица и золотые зубы.
ХИРУРГ. Что случилось?
ОДИН ИЗ КОЖАНЫХ. Плохой человек откусил в драке.
ХИРУРГ (сестре). Танечка, растворчик. И по вене.
Сестра выходит.
КОЖАНЫЙ. Ну как, мастер, можно сделать?
ХИРУРГ. Нужна губа.
КОЖАНЫЙ. Губа есть.
Кожаный кивает другому кожаному. Тот осторожно вынимает из кармана целлофановый пакет. Кладет на стол, разворачивает. Там на марле, обложенной льдом, лежит губа и кожа, снятая с нижней челюсти.
Хирург смотрит на это, потом на рану пострадавшего, непонимающе переводит взгляд на кожаного.
КОЖАНЫЙ. Понимаешь, мастер, это не совсем его губа. Но донор здоровый, ничем плохим не болел. Сделай как надо.
Кожаный вынимает из кармана пачку долларов и кладет на стол.
Марк встает и выходит.
Косметологическая лечебница. Коридор. День.