Я поджидал пророчества Эллады, Трубы германской слушал протяженье, И оказалось, что всего-то надо — Щепотка соли на щепотку жженья.
11 | 01020 Она не мать – дите пометит nigil, Как иудея – веселись пруссак! До времени. И поперхнется Гегель, И котелок собьется на висок.
С сухой руки треща слетят приметы, И будешь – смертник, цыган, нищий, вор. И, заполняя костные пустоты, Польется жгучий ассирийский вар.
11 | 01021 Я обесславлен. Веселимся опять! Я знаю только: после, если… – высь ли? Но стены рухнут ноги целовать От первого всесильного бессмыслья.
И сердце – стой! оставь хоть на глоток! — Из-под ногтей течет – остановись! постой же!.. Но не у смерти клянчить на венок, Как нету в мире меры для – о, Боже!
11 | 01022 Чумные статуи. Что мне до них? Лети Несмытый призрак тела для отваги! Безумие промасленной бумаги, Костями оперившейся – лети!
Но что за вести в мраморном конверте? Ужели грек рассудка не древней?! И, вправду, жилы их помазаны бессмертьем, Как липким медом… медом… медом. Нет!
11 | 01023 На сцене, скрипящей дощатым ампиром, Где бьет балерина упрямым копытцем, Властительный профиль бестелого мира Вздыхает и хочет из пены родиться. Младенец! – все в зависть профана рядится! Но занавес продан и жесть полупьяна, И птицей летят и щебечут румяна, Вот-вот в него тени врастут, словно в лица… И снова смердит оркестровая яма. О, если бы жизнью к нему подрядиться!
11 | 01024 Я вышел на улицу – что там еще Придумает к празднику непогода? Какого младенца, какого урода Мучной небосвод приведет под плащом. Я всех их люблю, но по времени года — Попроще чего-нибудь – хлеба с дождем… – Мы не чужие. В дверях подождем. А вы куда? Уходите, да? А как же крестины? А как же с дождем?..
11 | 01025 Под снегом город сам не свой И, как подранок-лошадь в пене. Упав с разбегу на колени, Скользит по жесткой мостовой. И тут бессилен постовой.
Но смертью пахнущий мазут — На перехвате ли сезона — Нежней последнего резона, Который даром не возьмут. А, может, я не прав – возьмут И снова обратят в мазут.
И тает снег еще живьем, И пташка под печалью ветхой Шумит, шумит на скользкой ветке В пальтишке легоньком своем О чем-то очень о своем. О чем она? – еще живьем!
ФРАНЦИСК
11 | 01026 Ликуй же, безутешник, птицеслов! Какая сеть воздвигла эти страсти, Как небеса? Какое ремесло Ту нить ввело в ушко игольной власти, Не отмывая мертвого родства, Покуда Над пропастью души и естества Нависли мы, оставленники чуда.
11 | 01027 Когда душа худеет ходко, Сухие бездны вороша, Стихи – любезная находка! И водка Пушкин хороша.
Но водка требует доводки, Доводка – требует гроша. Вот так всегда, коснись до водки! А стих он проще: сгреб и – ша!
11 | 01028 Висит безутешная пташка. Но этот бичующий глаз! — Для слез сформированный раньше, Чем каменноугольный пласт.