Голос звучал легко и свободно.
На экране телефона мигало новое сообщение.
«Риш, прости, я дурак».
Она снова увидела себя в зеркале – обнаженную, с мобильным телефоном в руке, со спутанными нечесаными волосами, живую – и засмеялась.
«Угу. Мне приснилось, что я в реку с моста бросилась. Из-за тебя, дурака».
«Ты что, не смей».
Ринка потянулась – от души, с удовольствием. Ей вдруг захотелось надеть неприлично короткую юбку и неприлично высокие каблуки. Да, надо было одеваться.
Куртка висела на вешалке у двери, рядом – уже несколько лет – висел без дела поводок Шайтана. Надо наконец или выкинуть, или…
«Давай собаку заведем?» - написала вдруг она.
«Лучше кота».
«Ну давай кота».
Времени у нее было полно, Ринка решила идти до театра пешком. Пешком, полчаса по городу, вдоль набережной, в красивых сапожках на каблуке, с легким и свежим ветром в лицо…
У реки скопился небольшой затор из машин, где-то возле моста мерцал синий маячок то ли скорой, то ли милиции.
- Случилось что-то? – вскользь спросила она у одного из водителей, лавируя среди застрявших машин.
- Да говорят, парень в реку бросился, - отозвался шофер, и вдруг, приоткрыв пошире окно, добавил, - Ой, а вы – Ирина Рыбакова, да? А мы с женой вечером на «Кармен» идем!
- Да? Ну приходите, - она улыбнулась в ответ и, чуть ускорив шаг, пошла вперед, пробираясь между машин.
Бывают страшные сны и странные совпадения, и ничего больше.
На площади перед театром, у ларьков с цветами, стояла хроменькая немая побирушка – Ринка и раньше ее часто здесь видела, но теперь вдруг словно зацепилась за нее взглядом.
Нищая подняла голову.
Тонкое бескровное лицо, длинные и отчего-то влажные волосы, огромные темные глаза.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом нищая испуганно отшатнулась, замычав, а Ринка поспешила дальше, к театру.
Ей казалось, что у нее мороз идет по коже.
Или она просто надела слишком легкую куртку.