Старый рыбак вошёл торопливо и был суетлив.
–Как девочка? Она ела? Напугана? плачет? – с порога он начал сыпать вопросами.
Но его встретило ледяное равнодушие Томаса.
–Заходите, садитесь, будем разговаривать.
–Я думал, Эва ждёт…– растерялся рыбак, но его уже усадили.
–Ждёт, – согласился Томас, – но не вас, а мести. Её можно понять.
–М…мести? Разве ж может она, такое невинное создание…
–Мести, – перебил Томас, – мести тому подлецу, который отделил её от семьи. Тому подлецу, который так долго скрывал своё настоящее лицо, который пользовался доверием детей и местных жителей, и до поры не трогал их.
Старый рыбак Йелле молчал. Он не пытался больше строить удивления или ужаса, он был мрачен и собран. Слушал.
–Хочу знать кто ваш хозяин, – объяснил Томас, – кто ваш хозяин, отдавший вам приказ кого-нибудь напугать, убить?
Йелле резко поднялся со стула, но куда там? Наготове были и другие служители Святого Престола, и они накинули коварную терновую верёвку на жалкого вампира. Накинули грубо и больно, чтобы наверняка.
Йелле зашипел и выдал себя.
–Повторяю, – Томас оставался спокоен, – кто твой хозяин?
Теперь он перешёл на «ты». Для того, кто его не знал, это едва бы что-то значило, но на самом деле это означало всегда одно и тоже – жертва обречена. Впрочем, жертва ли? Старик был хищником, вампиром, отродьем.
–Ты выдал себя, ты не убил девочку. Твой хозяин велел тебе показать вампирское присутствие, так? и ты напал на семью. Но девочку не тронул.
Милосердие, поганое милосердие! Томас был прав – Йелле, давно ушедший на покой, не мог не послушаться своего Хозяина. Он не мог ничего возразить и сделал то, что ему велели, он напал на семью, чтобы Томас и все слуги Престола поняли – вампиры будут мстить за своих! Даже если мстить надо за какую-то там Крытку Малоре.
Хозяин так и сказал:
–Мы выше их, а преклонимся? Никогда! Покажи ему нашу силу, наши возможности и нашу жестокость. Если они не идиоты, они уедут. Если идиоты…мы будем рвать их в клочья.
Йелле убил Регину и её сына, но Эву – забавную Эву, которая всегда прибегала к нему первая, всегда рвалась чинить сети и любила его уху, которая обещалась уйти однажды в море и поймать самую крупную рыбину…
Нет, он бы смог. Он не захотел. Он позволил ей спрятаться и не пошёл за ней. Он обошёл приказ, притворившись, что не видит и не слышит её. Потом Йелле собирался привести девочку к своему хозяину, просит его о милости, но это должно было быть потом.
–Уезжай отсюда, прислужник! – прошипел Йелле. Судьба была решена, он это понимал, но надеялся ещё на то, что тьма помнит детей своих. – Уезжай, тебе здесь не рады!
–Кто твой хозяин? – повторил вопрос Томас, вопрос радости ближнего его мало занимал. Ему было важнее другое.
–Думаешь, я тебе скажу, человечинка? – поинтересовался Йелле и хрипло засмеялся, может ему и впрямь казалось что это весело?
–Уверен в этом! – улыбнулся Томас и поднялся с места.
Пытать человека ради информации можно разными способами, преград лишь три: ограниченное время, ограниченная фантазия и хрупкость человеческого тела. Но для Томаса, в котором умирал, наверное, славный палач, этих преград не было. Времени ему было дано сколько угодно – никто не подгонял и не дышал в затылок, не висел над душой (которой и не было, наверное?). фантазия была у него хорошая – чего только стоят изобретённые им верёвки с тернией, или же святая вода на шипах допросного кресла или сапожок с гвоздями, выкованными в святом пламени, ну или насильное поение из Грааля?
У Томаса всегда были идеи. За это его ценили. За это и боялись.
А что касается хрупкости человеческой ничтожной плоти, так с вампирами и это отпускало. Вампиры имеют усиленную прочность и могут регенерировать, так что выходит даже интереснее – они страдают, страдают ещё, восстанавливаются и как новенькие!
Томас не ошибся. Старый Йелле рвался и пытался сопротивляться, но делал себе только хуже. В один момент он даже вырвался из терновых пут, рванул к порогу и тут его ждал сюрприз –перемахнуть через порог было невозможно – святая вода и знаки Святого Престола держали крепче железа.