–Так не сезон…- невовремя влез Гвиди, но осёкся. Он был согласен с Томасом.
Роман не записал гневной отповеди Томаса, хотя и он был согласен с вампиром. По его мнению, женщина была неразумной. Как и все люди. Больше его потрясли слова Томаса, который так яростно, явно переживая за глупость людскую, накинулся на неё с обвинением.
–Вот же истеричка…– ответствовал голос Сиире, но Роман лишь дёрнулся от недовольства его присутствием.
Эльмина ахнула и залилась ещё больше слезами. Томас мрачно взирал на неё. Он не понимал почему люди так стремятся плакать. Это непродуктивно. Важнее получить от неё сведения, а дальше пусть сама грызёт себя чувством вины.
–Вышла она на шум, увидела летучую мышь. Размером с человека, – объяснил Гвиди, – мышь, вроде бы с красными глазами была.
–Ой дура-а я…господи, прости! прости меня, грешную! – выла Эльмина, именно выла, а уже не рыдала.
–Молчите, – попросил Томас, – бог сохранил тебе жизнь, глупая женщина, чтобы ты помогла нам поймать это чудовище, если оно, конечно, было.
Равнодушный холод возвращался к нему.
Эльмина мелко закивала и согласилась сотрудничать. По её рассказу выходило, что мышь имела большие размеры.
–Просто вот…и даже больше! – объясняла она, показывая руками это «вот».
В целом показания были безнадёжны. Летучая мышь, красные глаза, чёрная дымчатая шерсть – это если верить Эльмине. Прилетела, полетала над огородом и у её дома, Эльмина вышла, мышь посмотрела…
–Она усмехнулась! – Эльмина вошла во вкус. Видимо, прежде внимания ей было мало, и она сейчас чувствовала себя удивительно, даже страх отступил. – Ну словно как человек!
–А дальше? – Гвиди не скрывал иронии в голосе.
–Улетела, – призналась Эльмина. – Но она прямо вся такая…ну вот! Глазища – во!
И она снова принялась показывать «вот» и «во».
–Ну хватит, – велел Томас. Голос его был прежним – холодным, бесстрастным, равнодушным, – мы вас поняли. Значит, сделаем так. Вы сейчас идёте домой, успокаиваете детей. И в следующий раз думаете о них. Если есть возможность провести следующую ночь с ними у соседей – воспользуйтесь ею. На улицу ночами не ходим, с летучими мышами не водимся. Завтра воздайте молитву господу за сохранение вашей глупой жизни. Вас проводят.
Томас сделал знак одному из слуг креста и Эльмину, хлопающую глазами, растерянную, повели прочь.
–Думаешь, это был вампир? – спросил Гвиди, когда шаги Эльмины стихли на улице.
–Может быть, – Томас сел. Но сделал это он резко и пожалел тотчас. Руку свело болью, он дернулся, но всё прошло вроде бы незаметно для других. – Может быть да, а может быть и нет. Меня пугает и приводит в негодование другое – совершенная беспечность местных. Недавно убили жительницу их же поселения, убили жестоко. Так что же?
–Идиоты, – отозвался Гвиди. – Всегда такие есть и будут.
–Они идиоты, – согласился Томас, – но нам отвечать за их души. Завтра же…брат Роман, напомни мне завтра выпустить новое обращение к местным. Отныне ночной час будет строже.
–А за нарушение? – тихо спросил Гвиди. – Они же все нарушать полезут.
–За нарушение плети. От десяти ударов, – ответил Томас. Он не задумывался надолго, он и сам понимал, что для быстрого увещевания нужны настоящие меры. Нужен страх. Он не хотел принимать на себя эту роль, но если местные не понимали что подвергают себя опасности, их надо было спасать! Ценой их же боли спасать.
Воистину, не бойтесь боли – она учитель, она спаситель, и только глупец отвергнет это!
–Вот же садист. Так оно и начнётся. Сначала плети. Потом за дурное слово клеймо. Затем за дурной взгляд на костёр! – Сиире, конечно, был тут как тут. Он всё видел и слышал, если ему было нужно.
Варгоши не был этому рад. Сейчас он был согласен с Томасом. На его месте он, пожалуй, поступил бы также. Если надо спасти стадо, которое неумолимо выходит за забор в волчий час, что делать, как не наколоть на забор шипы?
–Это ради их блага, – мысленно сказал Роман, не зная, услышит его Сиире или нет.
–Конечно, ради всеобщего блага. Людского блага! – Сиире глухо хохотал где-то в разуме Варгоши. – Ох, молод ты ещё, преступно молод, не знаешь, что людским благом прикрыты все дурные идеи. И, помяни моё слово, не раз ещё под этим соусом будут поданы! Всё оно начинается как рдение за благо ближнего, а обращается светом костров, наживой и борьбой за власть!