–Да что ты там…– недоумевала Лоу, – дай я сама посмотрю.
–Я уже, уже! – заторопилась Зенуним, она уже швырнула часть тома в сторону, перелистывая множество страниц в едином порыве. Она увидела имя. Нужное ей имя и адрес. Тепреь можно искать и про Томаса.
–Что…– Лоу не сдержалась. Она не была дурой. Она прекрасно видела порыв перевёрнутых страниц. Она видела торопливый отход Зенуним и спешно соображала, что это могло значить, кроме очевидного предательства.
–Ты не лезешь в мои тайны, я не лезу в твои? – предложила Зенуним, в полумраке сверкнули белые клыки вампирши.
–Погань! – сплюнула Мария, но спорить было уже некогда. Для обид у них всё посмертие впереди.
А вот для того, чтобы найти информацию…
Но вроде повезло – под вампиров у Престола был отведён целый раздел. Начинался он списком известных вампиров и вампирских преступлений и не представлял никакой ценности. Дальше речь шла про оружие вампиров и их власть. Это было уже интереснее, но всё ещё не то. Вампирские обряды? Вот это уже то, что следовало бы посмотреть. А что дальше?
Лоу судорожно переворачивала страницы. Человеческий глаз не уследил бы за стремительностью её движений. Но она успевала. И так увлеклась, что не сразу услышала позади себя грохот.
Обернулась, вскидывая защиту. Краем глаза заметила пустоту на том месте, где была Зенуним. Ещё не осознавая происходящего, она осознала произошедшее: Зенуним свалила ко всем чертям, оставив её!
Её против чего?
–Отойди от книги, тёмная тварь! – громыхнул беспощадный голос, усиленный множеством полок и книг. Сверкнул факел, выхватывая из полумрака замершую в ожидании Марию Лоу, полагавшую ещё что можно как-то вырваться без расправы, и двенадцать служителей креста, вооруженных крестами, цепями (явно смоченными в святой воде и обожженные на святом костре).
Лоу остолбенела. Но не от того, что её застали врасплох – в конце концов, и служителям креста иногда везёт напасть на преступника, а не остаться в дураках. Нет, не это удивило Лоу. Её удивило то, что она прекрасно видела и хорошо узнавала того, кто возглавил этот отряд крестовых служителей.
Оставалась ещё надежда на то, что всё неправда.
–Варгоши? – не поверила Мария, выступая из осквернённого полумрака, – какого…
–Взять её! – беспощадно велел Роман Варгоши и слуги креста двинулись на Лоу, которая отступила на шаг, примериваясь, как лучше и удобнее напасть.
Оглядывая проходы и книжные стеллажи для выбора более удобного пути отступления, Мария против воли, с какой-то горькой насмешкой подумала о том, что она совсем не зря не верила ни в помощь Зенуним, ни в исправление Варгоши.
Правда, это недоверие в итоге ей не очень помогло.
Пока в одной точке мира Зенуним, которая не верила в необходимость выживания мари Лоу и в её реальную пользу, брела по городским улицам, ища того человека, которого выдала ей страница из каталога, а сама Мария Лоу пыталась спасти своё посмертие, кляня всех вокруг за предательство, в другой точке мира, в землях короля Стефана была ещё одна тонкая душа, которая не верила уже ни во что хорошее.
Эва – сиротка, потерявшая в страшную ночь и брата, и мать, пригретая королём Стефаном, обряженная по его приказу на манер придворной дамы, обложенная сладостями, фруктами и игрушками…
Она ни во что не верила. И в первую очередь – в Бога, что допустил такое. Она ни разу не была в часовне, хотя однажды её туда даже принесли, полагая, что девочка просто боится. Но эва убежала тотчас, выкрикнув зло, что Бога, наверное, и вовсе нет, если он позволил расплодиться по земле чудовищам.
Эва сама себя не узнавала. Она сама не понимала что ей делать и как ей жить, и её сердце – детское сердце, так преисполнилось горя и отчаяния, так наполнилось жаждой мести, что начало черстветь и чернеть, взращивая в нежных когда-то глубинах, беспощадное недоверие ко всему и всем.
Но если у Марии Лоу и Зенуним не было никакой надежды на то, что их недоверие растает, возвращая хоть какой-то смысл миру, то у Эвы эта надежда ещё была и даже подкрепилась она…
Впрочем, обо всём понемногу.
Короля Стефана девочка увидела в саду – в глухой, лишённой фруктовых деревьев его части. Туда она сбежала от нянечки, которая неизменно пыталась развеселить Эву то игрушками, то сладостями, то платьицем, не понимая, что всего этого ей не нужно.