И, может быть, никогда не будет нужно.
Там Эва и встретила короля Стефана – своего благодетеля, спасшего её от заточения в монастыре и тоске. Она не узнала его – прежде они не встречались, да и короны на нём не было, так что Эва могла увидеть только измученного и усталого, вмиг постаревшего от горя человека, прикорнувшего за спасительной тенью сада.
По-хорошему, надо было бы уйти. Но Эва почувствовала, что в этом человеке есть что-то такое, что похоже на то, что в ней. Она, не знавшая тонкостей мира, была лишена всяких штампов и шор, а потому почуяла в нём ту же скорбь, что и в себе.
И не смогла уйти.
–Ты кто, дитя? – человек обратил на неё внимание. Трудно не обратить внимания, когда на тебя смотрят в упор.
–Эва, – ответила она, словно это было объяснением её поведения. Впрочем, человек понял всё:
–А…это тебя привезли? Что ж, у тебя всё есть?
–Нет, – ответила Эва. Она не хотела грубить. Она просто хотела, чтобы этот человек понял, что у неё нет самого важного.
Он не был глуп. В нём была скорбь, и он понял, что она хочет пожаловаться ни на какое-то отсутствие платья или мармелада.
–У меня тоже, – тихо сказал человек. – У меня тоже нет.
Эва приблизилась нерешительно. Разум говорил ей никогда и никому больше не верить, никогда и ни к кому более не приближаться, но она не слушала разум, и поэтому у неё был шанс на оттаивание души.
–Чего нет у вас? – спросила Эва. Вся её ребячливая непокорность сошла с неё в короткий срок. Сменилась строгостью и скорбью. Глубокой скорбью, залегающей шрамами на душе навсегда.
–Дочери, – ответил человек, – Мирела. Моя Мирела…
–А почему нет? – Эва чувствовала что она вправе задавать вопросы. Это право было продиктовано их общей скорбью утраты. – Её убили вампиры? Как мою семью?
Человек вздрогнул, закрыл руками лицо. Он помнил, помнил на остаток дней, как нашёл он бесчувственное, обескровленное тело своей дочери. Как он тогда кричал, кричал, не переставая, надеясь, что криком своим он достанет самого бога.
Не достал. Она осталась мёртвой.
–Да, – сказал человек. – Она должна была занять моё место, выйти за принца…
–Вы король Стефан? – спохватилась эва. Что такое «король» она знала, а вот никогда прежде и не видела. Ей пришло в голову вложенное глупыми взрослыми, что она не так выглядит, не так себя ведёт, не так говорит. Она заметалась перед ним, напуганная, маленькая и взрослая одновременно. – Ой, ваше величество…простите, я не хотела. Простите…
–Успокойся, – попросил король, – и сядь, девочка. Не мельтеши в саду, не пугай яблони.
Эва покорно метнулась к скамье, села как можно прямее, как можно прямее разгладила юбки, которые были ей непривычны и неудобны, попыталась держаться с достоинством, которое видела при дворе у молодых девушек.
Она не знала что делать и как себя вести. Король это заметил, пришёл на помощь нежному детскому смущению:
–Ты, наверное, плохо спишь?
–Я…ваше величество,– Эва замялась, но всё же решила признаться, – да, ваше величество. Мне кажется, я дома.
–Мы накажем тех, кто это сделал, – сказал король.
–Господин Томас уже наказал, – ответила Эва.
Король Стефан нахмурился, но больше от того, что сам сглупил – ему ведь докладывали, что религиозный фанатик оторвал кому-то голову, причём буквально.
Но он сам просил защитить свои земли, сам обещал престолу всякое содействие в погони за вампирами.
–Тогда всех его сородичей, – поправился король.
Эва хотела верить, но не могла. Её сердце радостно встрепенулось, довольное тем, что кто-то исполнит месть. Но разум возразил: «девочка, ты же видишь, как он слаб. Он человек и он один. А что сделал один вампир? Только один. А если их много? Нет, они не могут быть уничтожены одним королём».
И недоверие к обещанию заставило Эву покраснеть – можно ли так думать о короле? Можно ли думать, что он простой смертный? А те, что приходят по ночам…
–Всех пожжём! – пообещал король. Он и сам не верил. Он, в отличие от Эвы, имел беседу с вампиром лордом Агаресом и знал, что их много. И они сильны. И держат у себя множество подданных. А сколько предположить страшно.