–Я ошибаюсь? – спросила Зенуним.
–Вы правы, – признала Беата, – так оно и написано в наших родословных. Но вы не знаете нас. Вы не знаете ничего. Мы владели не просто большим куском земли, мы владели практически полностью всей той частью земли, по которой вы сегодня так вежливо ко мне добирались!
–Всей? – переспросила Зенуним. На всякий случай, маскируясь от возможной слежки, она прошла путницей, то есть ногами и как человек от самой реки, а это…
–Реки, поля, угодья, леса…– Беата Албеску пожала плечами, – мы никогда не имели титула, но всегда умели жить на земле и брать на ней всё. Про мою прабабку говорили, что у неё даже палка начнёт яблоки нести, понимаете, девушка?
Нет, ничего этого Зенуним решительно не понимала. Её представление о яблоках было далёким. Она даже не знала – ела ли она их? Память вампира не хранит всех дней его.
–Не понимаете, – кивнула Беата, – но оно и не нужно. Мы были богаты, мы всегда знали это и всегда умели жить торговлей и землёй. В последние поколения больше торговлей – возделывать землю проще, но молиться на землю сложнее. С рынком проще договориться, да и молитв нужно меньше.
–Ваша семья была богатой, – кивнула Зенуним, – я поняла.
–Не поняли, – грустно возразила Беата, – но вам и не дано. Да, мы были богаты. Мы приобретали земли. И однажды приобрели…
Она замолчала. Руки – холёные, лишённые печати тяжёлого земляного труда, дрогнули, но она переплела пальцы по-новому и овладела собой:
–Деньги ли тянутся к проклятию или проклятие к деньгам? То, что та земля непростая, мы поняли сразу. Там ничего не цвело. Там метались животные. Серая трава… вы знаете, что значит серая трава? Нет, не знаете. Это страшная безжизненность земли.
Зенуним притихла. Она не лезла с замечаниями. Слова Беаты, её повадки, её глаза, её желание держаться вопреки всей памяти рода, это восхищало!
–Там не удалось ничего посадить или построить. Там не было жизни. Ничего не было. Я читала позже, что такое бывает с землёй, если та проклята. Не верите в проклятия? Что ж, тогда скажу, что жизнь вытекает. Не может вся земля быть плодородна всегда. Мой прадед был игроком. Люди, которые не нуждаются в ежедневном труде физического толка приобретают пороки. Ему нравилось играть в карты. Иногда ему везло, иногда нет…
–Он проиграл эту землю? – предположила Зенуним. Она вспомнила, как госпожа Албеску выделила слово «выигрывал», говоря о приобретениях Цепеша. – Проиграл Цепешу?
–И был горд тем, что избавился от куска земли, на котором нет ничего, – кивнула Беата. – Мой дед такого не оценил и попытался оспорить у Цепеша. Но Цепеш вцепился в этот мёртвый клочок земли, как в нечто ценное и заставил моего прадеда написать долговую расписку, которая давала Цепешу право владения над землёй. Позже и моя прабабка, да и пара тётушек пытались выкупить обратно эту землю, но Цепеш был твёрд. Более того – наши собственные дела пришли в убыток. Мы слишком долго держались рядом с проклятой землёй. Урожаи пошли на спад, ударило засухой, а потом дождями, разбойники налетали на наши обозы, а потом и мой дед был призван на войну…
Беата замолчала, позволяя себе уйти в память родовой книги, которую заучивала с самого детства. Молчала и Зенуним, формулируя вопросы.
Вампирша не выдержала первая:
–Вы всегда знали кто такой Цепеш?
–Господарь, – спокойно ответила Беата. – Он покровительствовал нам, когда мы начали нищать, он снабжал нас деньгами… впрочем, дело было не только в них. Вы знаете, девушка, от чего род приходит в упадок? В нём не достаёт силы, краски могущества. И у нас её перестало хватать. Мы измельчали, стали изнеженными и избирательными, и внутренние склоки поставили во главу угла, оттесняя труд. Мы держались семьёй, а потом разделились – одному карьеру военного, другая в чужие земли уехала с мужем, третий с лихорадкой слёг и в смерть. Ослабели.
–И он покровительствовал вам?
Что-то в тоне Зенуним не понравилось Беате. Она ответила холодно:
–Он всегда был благороден и щедр по отношению к нам.
–Что в его землях? – Зенуним щедрость Цепеша не интересовала.