И в этом тоже залегала тревога. Нельзя так. Неправильно было это. И прошло мыслью: «а не рановато ли Томас тащит Варгоши в очищение? Не мало ли ему искупления? Не мало ли тому сознательности?»
Но ничего дальше мыслей не пошло. Надо было ждать и смотреть что будет дальше. В конце концов, такое поведение могло быть от желания выслужиться. Это тоже плохо, но хотя бы объяснимо. Плохость она ведь тоже разная и от разного мотива голову поднимает.
Но приглядеться определённо стоило!
После работы с анкетами начались осмотры. И это было ещё хуже. Дети не понимали почему к ним такой интерес, и страх, возня и любопытство создавали такой постоянный шум, что у Томаса заболела голова, хотя он и не полагал, что это ещё возможно.
Варгоши не церемонился с детьми. Отбор его методов был куда жёстче, чем у других служителей Престола. Он не пытался обращаться к детям по именам, не пытался не пугать их, напротив, кажется, ему даже нравилось то, что дети испытывают перед ним страх. Он грубил, кричал, хватал их за руки, подтаскивая к себе, чтобы осмотреть глаза и рот на предмет вампирских признаков, после отталкивал, не заботясь о том, что ребёнок даже не сможет устоять на ногах и непременно упадёт, увеличивая и без того шумную атмосферу.
Не выдержал Гвиди. Понаблюдав, он всё-таки сказал:
–Роман, вы работаете не с мешками, а с живыми существами, повежливее как-то!
Роману не понравилось – это было видно, но в присутствии Томаса Варгоши всё-таки не посмел спорить и даже предпринял попытку вести себя мягче. Хватило его ненадолго и снова Гвиди пришлось его одёргивать:
–Они живые, Роман! Жи-вы-е!
Томас был благодарен за то, что Гвиди взял на себя эту заботу. У самого Томаса не хватило бы внутренней силы, чтобы поставить Варгоши на место, хотя именно у него и была возможность это сделать, и всё-таки Томас не смог себя заставить. Ему было мрачно и хмарно на душе, он чувствовал, что происходит что-то неправильное, и всё равно не вмешался.
По итогам осмотра выявили большую группу детей, которые вызывали подозрения. Их уже начали приучать в ночному образу жизни, явно готовя к вампирскому существованию, изменили и их рацион, добавили больше мяса и убрали почти до конца гарниры, взращивая в них будущую силу.
Так что пришла пора третьей части отбора. Беседы.
Здесь Томас уже не допустил Варгоши до работы, перенаправив его на работу с бумагами. Беседы должны были быть тяжёлыми, но дети и без того были напуганы, и Томас не хотел, чтобы эти несчастные создания, виновные лишь в том, что родились на свет не у тех родителей и попали не в те приюты, страдали и пугались ещё больше. Гвиди поддержал затею одной простой фразой:
–Мы справимся.
Томас не отреагировал, хотя благодарность в его душе возросла. Гвиди, человек и служитель Престола, оказался ближе его пониманию, чем вампир, который вроде бы ступил на путь искупления.
Результаты беседы определили, что из сорока здоровых и уже начавших менять образ жизни детей, целая дюжина пропитана не той добродетелью.
Тем же вечером Томас подал доклад Святому Престолу: двенадцать детей подлежало заточению в монастырь Магдалены, ещё двадцать восемь из числа подозрительных следовало распределить под особое наблюдение в монастыри и рабочие школы, остальных пристроить за счёт Святого Престола в подмастерья и на чёрные работы.
Лучшего предложить не удалось. Может быть, если было бы время, они бы что-то все и придумали, но времени не было, зато было несколько десятков детей, заражённых в разной степени, идеей величия вампирской сути. Теперь надлежало изменить эти идеи, выбить их трудом и строгостью или…
Или уничтожить носителей этой идеи.
Расклад был мрачным и тяжёлым, но Гвиди заметил, пытаясь подбодрить, что всё могло быть ещё хуже. Подумав, Томас согласился – да, благо, Мария Лоу не имела достаточно времени для того, чтобы испортить большее количество детей.
–Надо бы тщательно их ещё раз проверить! – Роман был недоволен. – Мне кажется, у Лоу могли быть ещё приюты и ещё тайны…и эти дети, они умеют прикидываться, за ними надо следить! Даже за теми, кто не виноват.