Влад покачал головой, как бы себе не веря. Гриморрэ проворчал:
–Сжечь эту землю было бы проще!
Глава 31. Вина есть на всех
Вызов к Хранителю Святого Престола – это всегда мощь: либо случилось что-то дурное, либо случилось что-то зловещее, либо хорошее, но это вряд ли – уж больно редкий случай. Сам тон вызова уже был тяжёлым – резкий, не терпящий возражения. От такого тона нельзя уклониться и нельзя сделать вид, что ты не услышал – тебе же будет хуже.
Впрочем, у Томаса и мысли о подобном уклонении не было. Он – покорный слуга беспокойной своей сути, пришёл мгновенно, как и положено. И сразу застал обеспокоенное и встревоженное сборище братьев по кресту.
–Король Стефан зарвался! – объяснение было коротким и от него сразу повеяло раздражением, которое дошло до высшей точки. – Он решил, что мы ему больше не нужны.
Томас пока воздержался от реакции и предпочёл ознакомиться с копией письма, полученного на рассвете, и взбесившего своим содержанием весь Город Святого Престола. Письмо, помеченное королевской ветвью, содержала в себе мрачное издевательство, хотя и было коротко: «Слуги креста, ликуйте! Ваша ничтожная помощь мне боле не нужна. Я казнил убийцу своей дочери и не нарекаю себя вашим слугой, ведь моя кара, моя месть стала возможной благодаря моему врагу – вампиру.
Король Стефан»
Коротко, содержательно и непонятно. Письмо вырисовывало только общие черты произошедшего и говорило о бунте одного из недавних друзей Святого Престола.
Копящееся возмущение прошлось по залу, но это было ещё не всё. Это было обязательство – высказать своё пренебрежение к королю, который, похоже, забыл, что такое Святой Престол и как этот самый король ещё недавно увивался у подножия его, упрашивал о помощи…
Второе письмо, посланное уже одним из верных советников короля Стефана и куда более верным другом Святого Престола по совместительству, было более развёрнутым и понятным.
«С сожалением сообщаю о душевной болезни короля Стефана, да будут дни его долги, а жизнь его милостиво отмечена перстом Пресветлого. К несчастью, наш король вступил в сговор с неустановленным вампиром, и в обмен на луч Святого Пламени ему был выдан убийца его дочери.
С сегодняшнего дня король Стефан сообщает о прекращении всех мер поддержки городу Святого Престола, а также отзывает своё покорное согласие о служении Престолу. Все оставшиеся слуги его будут выдворены за пределы земель в течение трёх дней…»
Далее шли привычные подписи, на которые Томасу было глубоко плевать.
–Хитро, – прошелестел Гвиди, – будь я на месте вампиров, я бы тоже попытался рассорить Престол со всеми союзниками.
–Стефан – ещё не все союзники. Он всего лишь один из многих! – Томас возразил довольно резко, злясь на себя за то, что Гвиди прав. Идеальная вампирская тактика: стравить Святой Престол во внутренней войне, отвлечь его ресурсы от себя на непокорные земли, тем более, если эти земли клялись в верности.
Обязательный гул недовольства и возмущения уже вился в воздухе и крепко травил, отвлекал от мыслей – а подумать о чём, конечно, было. томас, прежде всего, занялся поиском подходящей кандидатуры на роль переговорщика. Кому хватило бы наглости и знаний, чтобы так вывернуться и пойти на сговор с королем, да еще и людским? Кому была нужда вытаскивать древний артефакт, когда-то врученный городом Святого Престола на хранение? Для чего7 не для потехи такое делают и не от гордыни. Это продуманный план, плетение ходов, и была у Томаса только одна кандидатура на примете, способная провернуть подобное…
–Покарать! – уже бушевал кто-то смутно знакомый и Томас, вздрогнув, вынырнув из своих мыслей, увидел, что этот смутный знакомец – Роман Варгоши. Очень довольный от своей ярости, от её допущения, от того, что ярость эта разрешена.
Ничего иного от него Томас уже не ждал. Он уже понял, как ошибся в своём желании перетянуть Варгоши на сторону креста. Его планы были полны сентиментальной надежды, но сейчас они оборачивались кровавым кошмаром – Роману Варгоши – вампиру без чести, морали и мозгов, запудрить голову оказалось легко. Он стал идеальным оружием для служителей Престола. Идеальной карой, которую можно оправдать, если придётся оправдывать рвение, или которую можно смести, если будет хотя бы намек на неповиновение.