–Поганое дело, – Томас поднялся с пола. Хватит. Всего этого хватит!
–Поганее будет, – заметил Гвиди, поднимаясь следом. – Он же получит костёр… очистительный костёр!
И снова видение, но на этот раз из собственной памяти – это пламя его собственного костра. Он его заслужил – кровью и преданностью. И помнил. Пламя не жгло, пламя не карало, пламя всего лишь больно щипало, проникало в него едким дымом, щипало изнутри, вызывало слёзы, змеёй текло по его телу, заставляя кожу вампирской сути лопаться и исходить множеством кровавых пузырей.
Его костёр был тайной! Его несли с костра окровавленного, напоминающего уродливый обрубок, а Варгоши?
Похоже, он получит другой костёр. Костёр славы.
Томасу требовалось что-то хорошее. Срочно. И это хорошее также нашлось в его памяти. Всплыло сиротским именем.
Томас наспех простился с Гвиди и направился к девочке. С последнего их разговора, когда Томас раскрыл свою суть Эве, они не говорили. Сейчас же он застал её у окна.
–Что там была за конница? – спросила Эва вместо приветствия. От Томаса она не отшатнулась, хотя теперь, когда девочка точно знала его суть, Томасу кащалось, что её взгляд ожесточился.
–Каратели, – он не стал лукавить. – Пошли наказывать того, кто предал Святой Престол.
Он не знал, как сказать ей, да и стоит ли сказать о том, что она прекрасно знает того, кто сегодня получит наказание. Более того, она сама также обвинила короля Стефана в сговоре с вампирами. И это оказалось не фантазией.
–Ну и правильно! – грозно согласилась Эва. – Пусть сгорит в огне всё зло!
–И тебе совсем не жаль? – удивился Томас. Всё-таки стоило сказать. – Ты знаешь куда они поехали? К королю Стефану. Догадываешься для чего?
Она забыла про окно да и про всё другое. Смотрела в изумлении, ужасе и трепете.
–Это потому что я…я сказала? – она приняла вину на себя, испугалась и возгордилась одновременно. – Ой!
–Нет, – поморщился Томас, – он сам не стал скрывать ничего. Сам виноват, конечно, мог бы и промолчать.
Мог, действительно мог! Томас же объяснил себе такое неразумное поведение короля Стефана, пожалуй, правильно сказать – покойного короля Стефана – его помешательством. В конце концов, он был человеком!
А людям это свойственно.
Эва помолчала, размышляя и пытаясь взвесить тяжесть своей же души.
–Жаль его, – сказала Эва, решив что-то себе, но в другом осталась непоколебима: – но он сам виноват.
Виноват? Да, может быть, но показал бы Томасу кто-нибудь кого-нибудь одного ни в чём невиноватого?
–Тебе надо служить здесь, этому городу и престолу, – улыбнулся Томас, – ты просто вылитый воин!
Эва зарделась.
–Я тоже таким был, – продолжил Томас, – а потом стал из вампира слугой креста. Я думал, что обрёл искупление, что так я замою все свои кровавые грехи. Но оно не получается так, Эва. Быть воином можно, быть непоколебимым судьёй нужно, но судить нужно очень аккуратно. Иначе пустота станет невозможной, она придёт из сердца, а потом заменит его. И ничего не останется.
Она не понимала, не могла понять в силу возраста, но взгляд её был полон сочувствия.
–Я зло, ведь ты считаешь всех вампиров злом, но сделал ли я тебе что-то дурное? – Томас знал, что она сейчас не поймёт его, а может быть и никогда не поймёт, ведь жить в мире, где есть только благо или зло – удобно. Несчастно, но удобно.
Зато у Эвы сработало её воображение, и она тотчас нашла тот ответ, на который мало кто, кроме детей, был способен:
–Ты просто хороший вампир!
Томас покачал головой, но больше не стал спорить – сил не было.
–Научишь меня всё-таки быть убийцей вампиров?
–Научу, – согласился Томас, – только вырасти. И подумай ещё.
Эва попыталась надуться, но окно снова приковало к себе её внимание.
–А что там такое?
Томас выглянул тоже.
А там был костёр. Торопливо складывали его прислужники креста, мирно переговариваясь, спеша, торопясь…
Знакомый Томасу костёр, назначенный, к гадалке не ходи, Роману Варгоши. Что ж, Томас помнил как это было с ним – все окна завесили чёрными тканями, оцепили проулок и он горел. Горел без крика – потому что когда в тебе дым кричать не получится. А сегодня через это пройти предстояло Роману Варгоши и стать полноценным братом креста, и Томас не мог этому помешать, как не мог помешать он расправе над королём Стефаном и его приближёнными.