Она была даже не глупа, а очень уж…простая. И эта простота была хуже всего! Она не умела думать, прикидывать наперёд, и легко раскрывала свою не совсем людскую сущность поселениям, в которых останавливалась. То забудет скрыть свою реакцию на солнечный свет и её уже гонят с вилами крестьяне; то забудет прикидываться что ест и пьёт простую еду (и вот её уже пытаются сжечь); то забудет изобразить старость (и вот уже крик: «ведьма!»). В каждом поселении есть свои беды – где скотина заболеет, где дети, где у взрослых несчастье, где неурожай, но всё это ничего, можно стерпеть и объяснить. Но нет, тут Крытка где-нибудь сбивается или путается и вот всё заново: крестьяне её гонят с вилами в лес или к костру, а Крытка голосит и бежит, переваливаясь как утка, торопясь в укромный уголок, чтобы обернуться мышью и улететь…
В таком случае, Цепеш предпочитал иметь дело с Варгоши. С ним было всё ясно, а эта так и не могла выучить за всё своё посмертие простых уроков: надо скрываться! Надо изображать из себя человека!
И когда летели гневные письма в церкви и королям, вампиры уже понимали, кто виноват в них. Мария Лоу больше не сентиментальничала, а Совет выбирал того, кто отправится улаживать дело, успокаивать местных, подкупать власть… самое простое – власть. Остальные как-нибудь стерпятся, смирятся с тем, что среди них был несовсем человек.
–Она пожрала скотину! Она убила детей! Зачернила поля! – на разные лады выговаривали представителю Высшего Совета мелкие князья, графы, герцоги, наместники.
–Это не она. Это совпадение, – устало пытался отбиться представитель, но в итоге платил из казны Совета за всё, что будто бы испортила Крытка Малоре. Дело заминалось. Охота на ведьм прекращалась, сходила на нет, притихали крестьяне и горожане, оставался только тихий слух о том, что что-то такое было, слух уходил в сказку, сплетался с легендой и домыслом, жил.
Крытку же вызывали в Совет. Сначала выговаривали ей. Она же хлопала глазами и, чуть не плача, отвечала:
–Я не подумала!
–Ты вампир! Ты должна думать глубже и больше, чем всякий смертный! – шипели ей в Совете, но повыговаривав, всё-таки отпускали. А что с неё взять? Казнить? Так если каждого казнить за глупость, то кто останется жить в мире, где этой самой глупости нет?
Крытка, плача, извиняясь, уходила, переходила в другую землю, поселялась в новую деревню или городок и вскоре история повторялась.
–Ты скажи, чего тебе не хватает! – Мария Лоу уже орала на блаженку-Крытку. – Скажи, мы рассмотрим!
Крытка Малоре не понимала. Ей всего хватало.
–Чего ж ты тогда мечешься? Осядь где-нибудь!
–Мне всюду дом, – Крытка кривила рот, борясь с плачем, и Мария Лоу обрывала свой крик. Толку орать на блаженку?
Да, в этом была ещё одна проблема. Сила Крытки была в том, что она не была привязана ни к кому из вампиров, не имела Хозяина и была свободна в передвижении. В этом же была и слабость для Совета. Она была вольна. Совсем вольна. Она появлялась то в одной земле, то в другой, не вникая особенно, кому та земля принадлежит, вампиру или смертному роду, или смертному, связанному с вампирами…
Она появлялась, работала, выдавала себя, бежала, а за нею убирали следы.
–Поселись уже где-нибудь! – не выдержала Зенуним, когда Крытка Малоре отметилась в её землях с тем же шумом и глупостью.
–Везде люди живут, везде разные поля, везде свои сады, – Крытка Малоре не понимала, как можно ей остаться в одном месте? Всюду ведь есть работа и всюду нужна её помощь.
–Останься, – посоветовала Зенуним, – а то это уже бред и абсурд!
–Только не у меня! – сразу отреагировал Цепеш, – у меня уже есть Варгоши!
–И не у меня.
–И не у меня…
Не весь Высший Совет был за запрет Крытки к передвижению, а те его члены, что всё-таки выступали за это, как-то не очень жаждали того, что Крытка поселится у них. Так и затихло. И всё осталось по-прежнему.
И Малоре скиталась по землям, причиняя добро и шум.
Но совсем глупой и не соображающей она не была. Когда увидела Амара – слугу Влада Цепеша, сама пошла за ним, понимая, что он за нею. Вскоре уже оказалась напротив самого Цепеша, и тот вежливо усадил её…