Это было не то, что понравилось Сиире, но это позволяло закончить совещание на относительно мирной ноте.
– Что ж, князь, вы правы, – принц склонил голову, демонстрируя почтение. – Я рад, что вы присоединились сегодня с нами и оказали своё мудрое влияние на наши рутинные распри.
«Ага, рутинные!» – злобно подумал Гриморрэ и красноречиво глянул на притихшего Цепеша: видел, мол?
Тот видел. Видел он и большее – мрачно обменялись взглядами Рудольф и Балевс. Сообразили? Поняли?
– Я полагаю, что вы, Рудольф, вы, граф, и вы, князь, примете моё приглашение на обед? Нам есть что обсудить, вас так долго не было!
Подозрительно? Да вроде нет.
– Ну конечно, – скажет Гриморрэ позже, – он будет их обрабатывать на свой лад. Но князь, по крайней мере, адекватный. Время будет тянуть. Думаю, он всё понял. Остальные тоже не идиоты, чтобы соглашаться на всё подряд. Нет, здесь нервничать не стоит.
Но Цепеша тяжесть не отпускала. Только позже, к следующей ночи, когда будет ливень и когда придёт, напоминая о своей власти, гроза, Влад Цепеш узнает: Сиире убил князя Мстислава.
Почему? Ответ очевиден – ужин не задался, и Сиире явно попытался переманить князя на свою сторону.
– Остальных, стало быть…– Гриморрэ побледнеет, без сил опустится в кресло, и Амар тотчас подаст ему стакан горячей ещё, живой крови.
Гриморрэ не возьмёт его. Не заслужил. Поверил, повёлся. А ведь не доверял, никому не доверял!
– Сиире совсем потерял себя, – Цепеш не упрекнёт его за доверие к ужину принца. Не упрекнёт, хотя имеет на это право. Но нет, Влад так не посчитает – он ведь тоже был на Совете.
– А что же Балевс? Граф всегда чтил закон! – тени надежды уходят остро и бешено.
Все чтят, но не все готовы за это умереть. Балевс, похоже, не решил уйти из посмертия. Даже ради закона. А как принял смерть, то есть, уход окончательный, князь Мстислав? Цепешу казалось что также – спокойно. Равнодушно даже, мол, ну и пусть, что я там не видел?
– Мы одни, – ответил Цепеш своим мыслям, – мы совсем одни. Нам остаётся объединиться с врагами.
***
– Они обалдели? – Гвиди не мог найти себе места. Справедливый гнев раздирал его. – Нет, ну они совсем…
Он выругался.
– Я с тобой, конечно, согласен, но слова черни должны оставаться у черни, – Томас не был удивлён или возмущён. Он ждал чего-то подобного.
Что-то подобное лежало на грязном столе, выделяясь отвратительной белизной. Свиток. Письмо от Святого Престола, в котором предлагалось в самых гневных выражениях тотчас сдаться и принять суд.
– Они обвиняют нас в дезертирстве! – не мог успокоиться Гвиди. – Они, взявшие этого мерзавца Варгоши на службу…
– Это было ожидаемо, – возразил Томас. – Я предупреждал тебя, что ты, как и я, станешь дезертиром. Но я к такому был готов.
– Думаешь, я не готов? – Гвиди подобрался мгновенно и резко обернулся к Томасу, задетый за живое. – Думаешь, я трушу?
– Я так не думаю. Но твоё возмущение сбивает с толку.
– Потому что они не смеют так поступать! – буйству Гвиди не было конца. – Они, погрязшие в крови…
Он осёкся. А можно ли про кровь при вампире? Он всё никак не мог разобраться.
– Можно, – Томас, как всегда, угадал его мысли. – Но речь не об этом. Речь о том, как мы поступим.
А как они поступят? Они сидят, словно прилежные ученики на уроке, на постоялом дворе, ждут явления Цепеша. А тот не идёт. Хотя должен!
– Может его в живых нет? то есть, в мёртвых…то есть, – Гвиди совсем запутался в своей мысли.
– Не похоже, – возразил Томас, – тогда Сиире бы уже торжествовал. Мы бы всяко знали. Но вообще, ты подкинул мне хорошую мысль. Давно следовало её обсудить.
Да, давно, но он не решался. Уклонялся, как мальчишка, будто бы от его уклонений мысль сама собою бы воплотилась.
– Я хочу попросить тебя кое о чём, – решиться было трудно. Хотя что мог сделать против него и его откровенности Гвиди? Рассмеяться? Очень страшно! Но нет, всё-таки страшно, но не в уме, а где-то там, где вроде бы билось людское сердце…когда-то.
Но где оно вообще билось?..
– О чём? – Гвиди насторожился. А как тут не насторожиться, когда существо, которое смертными характеризуется не иначе как «бесстыжее», смущено?