Илэйн поклонилась. Она вышла прочь из высокой мрачной залы, освещённой множеством витых свечей, отбрасывающих причудливые тени, и почти мгновенно вместо неё появился Варгоши.
Он был облачён в тёмно-синий плащ – совершенно вычурно и безвкусно расшитый золотыми нитями. Суть этого костюма – и плаща, и камзола, и штанов сводилась к одной простой мысли: «у меня много золота и нет представления об изяществе». И сапоги, и ремень, тоже отливали золотыми нитями и каменьями.
По мнению лорда Агареса во всём этом можно было только с удобством лежать, и то не факт. Сам лорд Агарес облачался в тёмное, простое, придерживался сдержанности в узорах и шитье. Для него это не имело значения, но он обязан был поддерживать свой образ и ещё – титул.
–Лорд Агарес! – приветствовал гость и по тому, насколько низко он сложился в поклоне, Агарес понял, что дело предстоит весьма дурное.
–Здравствуй, Роман, – приветствовал Агарес, подняв ладонь. – Прошу, садись.
Кресло лорда Агареса было устроено около овального стола на небольшом возвышении. Остальные три кресла вокруг были поставлены прямо на полу. И, хотя были они все одинакового вида, имелась хитрость – кресло, на которое указывал Агарес Варгоши, было сделано с неудобством: шёлковая ткань, затягивавшая его, кипятилась после стирки с небольшим добавлением святой воды. Это позволяло гостям, севшим в него по настоянию хозяина этого места, испытывать определённое неудобство и даже пощипывание, а значит – быстрее выражать свои мысли и слова, а главное – быстрее уходить.
Лорд Агарес не желал терпеть компанию Романа Варгоши долго, и потому был жестоким хозяином, и указал на самое негостеприимное место.
Некоторое время усевшийся Варгоши мялся, но неудобное кресло не дало ему долгой заминки. Пришлось говорить.
Как и ожидал Агарес – дело заключалось в просьбе. Варгоши разбушевался, задел не того, кого надо, дошло до короля. И теперь король, уставший от жалоб на отца этого человека, а теперь и на сынка, хочет затеять разбирательство.
–Вот скажите мне, лорд Агарес, справедливо ли это? – Роман Варгоши преданно заглядывал в глаза своему спасителю, но не находил в них отклика. Лорд Агарес давно не был человеком, и умел скрывать все чувства и мысли.
По лорду Агаресу ответ был – да, справедливо. В конце концов, если ты вампир, и нуждаешься только в крови, имей совесть. Почитай новый закон, не обижай почём зря людей, не угрожай им своей сущностью, не устраивай безумств, а живи и делай что-нибудь. Так, например, граф Балевс занимался написанием поэм и стихов, которые выпускал время от времени под разными именами. А князь Мстислав осваивал лекарское дело, и, между прочим, открыл для людей полезный крововосстанавливающий сбор…для вампиров тоже весьма полезный, ибо ресурс, то есть людей, надо беречь.
А как не вспомнить капитана Ноорта, отправившегося на изучение дальних странствий. Да. Днём в каюте, без света, и выход ночью, но всё же! А настоятельница приюта Мария Лоу? Примеров много. Но нет, у нас есть власть, и мы будем ею пользоваться!
По молчанию лорда Агареса Варгоши начал догадываться, что этот вампир не на его стороне и поспешил добавить:
–Я ничего такого уже не делаю! Это мой отец делал. А я только слегка развлекусь, и вот – уже получаю ненависть и клеймо «как отец»! а я, может, иначе жить хочу. А они?..
«Ребёнок…испорченный гадкий ребёнок!» – подумал лорд Агарес, но улыбнулся и сказал другое:
–Жить ты уже не сможешь. Ты мёртв. Но ты можешь быть достойным вампиром. Все эти игрища оставь людям и людскому закону.
–Так оставлю! Буду! – пообещал Варгоши с непривычным даже для него жаром. – Только заступитесь за меня, лорд Агарес, поспособствуйте тому, чтобы король от меня отстал!
Первым порывом лорда Агареса было желание отказать и даже поспособствовать тому, чтобы король расправился с Романом Варгоши и наступило бы в вампирской общине успокоение. Но не далее чем вчера Агарес прочитал один труд философа, который, без сомнения, уже не первое столетие лежал в земле, но мысль его осталась бессмертна. И там было сказано так: «Существует большая часть человечества, которая могла бы вернуться к добродетели, если бы им не было отказано в надежде на помилование…».