Прошло мостом, уродливым, нереальным мостом, который так и не соединил власть и вампирский мир, и истаяло в небе, разлившись по нему безобразной чёрной грозовой тучей.
Небо отозвалось, покорилось, почернело ещё больше, словно бы скрывая внезапную черноту в себе за чернотой общей, громыхнуло, и пошёл благословенный дождь.
Благословенный дождь, заливающий пожарище уничтоженной алым и чёрным проклятой земли.
Проклятый дождь!
Сиире поднялся на ноги первым. Разочарование он даже не пытался скрыть. Как и раздражение – ох и отойдёт кому-то сегодня за всё хорошее! Кто-то попадётся под руку!
Рядом шевелились, цепляясь друг за друга, его соратники. Вдалеке ползал Гриморрэ, пытаясь поднять обожженного алым Цепеша. Тот был ещё здесь, не ушёл, но ему досталось. Томас пока просто лежал, прихваченный прохладой и дождём.
Принц оценил их взглядом. Да, он мог бы оторвать им всем головы сейчас, но зачем? Да и разве было это его единственной идеей? Этот кусочек земли был одним из артефактов, который славно было бы получить в коллекцию, но и без того, разве мало Сиире силы? Разве не подчинил он себе весь Тёмный Совет, а следовательно и Тёмный Закон?
Но кому-то хотелось отомстить. Достойных, а троица вампиров, лежащая в алой, затухающей под дождём грязи, казалась ему достойной, трогать не хотелось.
Но Сиире повезло. Варгоши завозился совсем рядом, придавленный ужасом и жалостью – нет, жалость эта была не к людям, безвинно пострадавшим сегодня, пришедших с ним, а к себе. Он потерял величие.
Сиире в два шага оказался рядом, безо всякой ненависти и всякого удовольствия, сливая в движение накопленное раздражение на разрушенный проект, коснулся головы Романа Варгоши. Тот замер, не веря – утешают?
Он не успел даже удивиться. Взмах был короткий, но решительный. Без ненависти, просто чтобы унять раздражение.
Закашлялся Цепеш, Сиире метнул на него усталый взгляд, усмехнулся:
– Паршивец ты, Влад, парши-ивец!
И больше не проронил и слова, отошёл прочь, оставляя позади себя стремительно тлеющее тело Романа Варгоши, а дождавшись, пока все соратники встанут на ноги, и вовсе исчез, как и не было его.
Дождь отреагировал на исчезновение вампиров, усилился, стал злее.
– Твою ж мать! – непонятно к кому обращаясь, произнёс Гриморрэ и рухнул на ту же грязь. Силы покидали его. Ещё и рука болела.
***
– У нас есть ещё неразрешённое дело, – напомнил Томас. Они стояли у моря. Оно подкатывало к самому берегу, шумело, пенилось, возмущалось. Но в этом шуме была скрыта какая-то особенная мелодия, расставаться с которой не хотелось.
– Разве? – лениво поинтересовался Цепеш. Он всё ещё плотно прижимал ладонь к боку. Прошло уже три ночи с алого пожара, но тело, пусть и мёртвое, ещё не восстановилось до конца. Боль растекалась в Цепеше с каждым движением.
– Полагаю что да, – Томас сжал губы так, что они стали ниткой. – Герцог может это подтвердить, полагаю.
– Герцог может пожелать тебе убираться в пекло, – ответствовал Гриморрэ. Он был нарочито насмешлив, хотя и замучен. Встреча у моря была его идеей. Море, прекрасное море, которое Гриморрэ, кажется, когда-то любил.
–Я пожёг одно из твоих селений, – напомнил Томас. – Мы должны разобраться с этим.
– Лучше займись чем-нибудь полезным, – посоветовал Цепеш, – не буду я больше ни с чем разбираться.
Томас не понял. В недоумении обернулся к Гриморрэ, ища у того помощи, но Гриморрэ только удобнее устроился на песке.
– Прошу прощения? – Томас всё же решил выяснить до конца то, что не мог объяснить себе.
– Иди своей дорогой, считай, мы всё решили, – объяснил Цепеш, – я больше ничего не буду делать. Я свободен. Понимаешь?
Нет, Томас этого не понимал. Он не был свободен. Сначала зов крови, потом зов долга. И сейчас…куда?
– Ну и не понимай, – разрешил Влад, достал из-за плаща тонкую шкатулку и под одобрительный смешок Гриморрэ швырнул её в море.