–Наслышан, – мрачно отозвался Влад, – но я наслышан и о другой истории.
Сиире недоумённо поднял брови. Он ожидал сопротивления, а не мрачного ответа. Однако заинтересовался.
–Вы слышали историю о Каине и Авеле? – поинтересовался Цепеш. – О том первом мятеже против Бога, когда брат убил брата?
–Представьте себе! – Сиире рассмеялся неожиданно высоким смехом. – Но, как я помню, речь тогда шла о зависти. Каин завидовал Авелю. Бог принял жертву Авеля, но не принял жертву Каина. Что было делать? только указать Богу на его ошибку.
Цепеш покачал головой:
–В моё время говорили, что Каин принёс Богу лишь плоды, пожалев скота. И Бог отверг жертву Каина.
–Не суть. Всё закончилось завистью, – напомнил Сиире, – именно такой был мотив. – Зависть к брату!
–Пусть так, – согласился Цепеш, – пусть не суть, хотя, как по мне, то, что вампиры нередко называют прародителем своего Закона именно Каина, это не совсем верно. Но я говорю о том, что он убил брата. как вы можете знать, вампирское общество – это не общество рабов и господ, ровно как не общество, делённое на слабых и сильных. Да, во главе есть те, кто достоин, но все вампиры – это братья и сёстры. Вампирское общество – братство. К примеру, мой слуга Амар не может держат ответа даже перед вами, потому что он не принадлежит вам, и он равен вам как ответчик. И если вы обвините его в чём-нибудь, он не будет виноват лишь на основе вашего слова. Он будет держать ответ как равный. Как брат вам. А вы говорите, фактически, о братоубийстве.
–Как и вы.
–Я говорю о казни лорда Агареса, это кара за преступление, – возразил Цепеш, но Сиире не согласился:
–Разве наше прозябание и отставание, разделение и бюрократический ад, который мы сами себе создаем, сами по себе за что-то отвечая, но не неся при этом ответа, не такое же преступление? Мы не даём пути молодым и способным вампирам. Мы не несём ответственности. Одного Варгоши нам хватило, чтобы мы просто развели руками. А та же Крытка Малоре? Она не нарушает Закона…почти. Но она никому не принадлежит, никто за неё не отвечает, и мы радостно спихиваем её друг на друга. Также никто не отвечает за допустимость и недопустимость сообщения вампирского общества с королями. Вы не находите, что у нас должен быть кто-то один…ну или два-три, но не больше представителя? А то я пойду к королю одному и скажу ему об одном, вы пойдёте к королю Стефану и скажете ему другое, ваш друг – герцог Гриморрэ, пойдёт ещё к кому-нибудь… правильно ли это? а общение со Святым Престолом? Тринадцати много для власти, когда эти тринадцать сами по себе. А если эта власть ещё держится так давно на их плечах… это кошмар.
–И всё-таки, вы говорите о дурных вещах, – Цепеш не мог согласиться, – вы говорите о том, что стало традицией.
–Традицией! – согласился Сиире, и снова горячность хлынула в его слова. – Именно, именно, друг мой! Традиции губят народ. Традиции губят прогресс. Они должны быть на фоне, должны быть в истории, в памяти, в форме ритуалов, понимаете? Это же позор – отстать от смертных! Это позор для нас. Мы выше смертных. Мы живем дольше и знаем больше. Мы чувствуем мир по-настоящему. Но если рассматривать наше существование, как мы можем верить в это? это становится нашей сказкой, нашей ложью.
Цепеш молчал. Слова Сиире находили в нём отклик, и это разочаровывало Цепеша – он полагал себя куда более выскоморальным. Но нет, оказалось, что на предложение откровенного предательства Влад не выкидывает из своего дома того, кто ему это предательство предложил. Более того, он даже не сдаёт предателя Совету, а сидит и думает над словами!
И находит в них логику. И откликается ведь что-то, откликается!
–Агарес нанёс мне личное оскорбление, – наконец, сказал Цепеш. По лицу Сиири он понял, что принц ждал уже окончательного ответа, а не рассуждений на тему осокорблений. Всё это ведь мелко в посмертии…с точки зрения идеального мира, к которому они так стремились. А с точки зрения посмертия настоящего, когда обиды не заживают, не прощаются и только крепнут – объяснимо.
–Я, наверное, неправильно объяснил? – предположил принц. Своего разочарования он и не думал скрывать.