М. Лоу».
О, письма! Сколько подставили вы душ? Сколько жизней отняли? И сколько раз были вы перехвачены интригами и грубой силой? Сколько раз и кем вы были подделаны? И всё равно – это замечательное изобретение. Бумага не краснеет от стыда, бумага не мямлит. Бумагу нельзя перебит, её можно разорвать, сжечь, но сжечь можно и человека, и разорвать можно его вроде бы бессмертную душу.
Письма, вы прекрасны, опасны и всё равно вы нужны. Всем и каждому. Для всех и ни для никого!
«Амар, будь осторожнее и внимательнее. У меня есть основания подозревать недружественные мотивы у Марии Лоу. Вопреки всем обстоятельствам не приближайся к ней близко и не заговаривай с нею.
Ты поступил верно, последовав за нею и сэкономив время для передачи мне этого факта письмом. Береги силы. И вообще, мой верный слуга, будь осторожнее во всём.
В. Цепеш».
Ест ли письмо для слуги верного теплее? Хозяин заботится, хозяин просит вернутся и быть осторожным, хозяин говорит, что слуга его прав! Амар счастлив, так счастлив, читая это письмо, что даже тяжёлые строки следующего своего послания выходят у него куда легче, но о них чуть позже, пусть верный вампир напишет эти строки.
Ну а пока…
«Моё почтение Вам, граф Цепеш.
Я обещал что скоро свяжусь с Вами и обещание своё, как видите, сдержал. Будь я на Вашем месте, я бы уже начал делать выводы относительно своей персоны и серьёзности моих убеждений.
Но оставим. Это лирика. Первое, о чём я хотел бы сказать – это предостережение. Не угроза, ибо исходит это не от меня, но предостережение – я только передаю слухи, но, надо признать, слухи пугающие. По некоторым моим сведениям Вам грозит опасность. И опасность та идёт от Святого Престола. Они считают что у Вас при дворе короля есть шпионы. Это ведь так?
Не отрицайте. Лучше отрекитесь от них или уберите подальше на время. Инквизиция, назначенная Престолом, будет беспощадна. Она уничтожит смертных, связанных с вампирами, точно также как и самих вампиров.
Второй момент. У Вас в плену находится Роман Варгоши – не отрицайте – я хочу поговорить с ним. Он бывал у Лорда Агареса и я хочу выяснить было ли то единичное посещение или частое? Также – хочу знать, о чём говорили в деталях эти двое. И ещё пару мелочей, которые не вызовут у Вас интереса, но если хотите, то можете, конечно, при нашей аудиенции присутствовать – цель у нас одна.
С наилучшими пожеланиями,
Сиире».
Уровень возмущения Влада Цепеша представить было сложно. Его не сгладила даже подпись внизу письма – Сиире, просто Сиире, без титула «принц», без почестей, без всего нужного и важного. Но тон письма…
Нет, тон письма не изменился, конечно же. Тон письма остался таким, как и сам принц. А как насчёт его требования аудиенции с поправкой на то, что если Цепеш хочет, так и быть, он может присутствовать. Хотя Варгоши целиком и полностью его пленник!
Да, неофициально, но всё же его!
Впрочем, мерзавец рассчитал верно – Цепеш позволит. Не из страха, а из любопытства и ещё от тщеславного канатика, протянутого самим Сиире, который назвал себя Каином и дал себе священную для собственных глаз цель.
Но возмущение Цепеша не улегалось ещё очень долго. Он даже подумывал об ответном, очень едком письме, но рука предала его и порвала письмо в мелкие клочья, как и множество других писем, что были написаны лишь в мыслях.
Написанное уже не стереть, прочитанное уже нелегко забыть, особенно, когда письмо наводит жуть.
«Хозяин!
Я подвёл тебя. Мария Лоу действительно оказалась той самой настоятельницей монастыря, что рассказывала детям на улице о визите короля Стефана. Оказалось, что её узнали под разными именами и булочница, и зеленщик. Но это ещё ничего, Хозяин!
Я прибыл к порогу Терезы ночью, до рассвета ещё оставалась пара часов. Я увидел, как Мария Лоу вышла из двери как смертная, закутанная в дорожный плащ. Я последовал за нею, держась теней.
Это совершенно точно была она. Она шла по Виа Спарано, держась в стороне от обитающих здесь в этот час пьяниц и проституток, она куталась в плащ, но он выдавал в ней богатство. Пару раз к ней попытались пристать, но она что-то сказала тихо и неразборчиво и от неё отстали.