— А у этих внучек отца нет?
— Нет. И не знаю, куда он подевался. Может, остался где-нибудь на сопках Маньчжурии… Эти девочки — истинное чудо, Дейма. И их мать тоже…
— Ты у меня, Бенас, слишком на такие чудеса не заглядывайся… Куда ни пойдешь, все тебе чудеса.
— Точно… Не ревнуй.
На дворе взревел автомобиль учителя. Дождь все еще не перестал. Пожалуй, пошел даже сильнее.
— Бенас, мне здесь очень хорошо, хоть… Мне здесь лучше, чем в городе, но уже пора ехать. Только б не привыкнуть к этой хорошести. Только б не начала думать, что ничего не было… Все равно. И работа ждет. Под вечер уеду. Приятнее пораньше вернуться домой, чем ночью. Очень тоскливо одной возвращаться домой. Днем, если страшно, можешь выбежать на улицу, смешаться с толпой или сесть в троллейбус и ехать до конца, а потом обратно. А ночью, когда возвращаешься одна, когда никто тебя не ждет, когда это озеро и этот остров…
— Дейма!
— Дом у нас старый, сколько в нем народу жило до нас, я жуть как боюсь ночью погасить в коридоре свет, кажется, стоят, приплюснувшись к стенам, мертвецы, ведь умирали же люди за столько-то времени…
Сжав губы, он посмотрел на ее усталое лицо и опечалился.
— Ты не сердись, что я теперь такая слабая, — сказала она, чуть успокоившись.
— У всех у нас этого хоть отбавляй, Дейма.
Он услышал шаги учителя на лестнице. Вскоре тот негромко постучался.
— Дейма, если вы хотите успеть на дневной поезд, нам надо бы уже ехать.
— Ты на поезде поедешь?
— На поезде, Бенас. На поезде бывает спокойнее. Более надежная вещь.
— Вы, доктор, конечно, поедете вместе на станцию?
Дейма отвернулась к окну. Учитель на мгновение растерялся. Бенас деланно пошутил:
— Если не задохнется ваш песик.
— Сегодня он хорошо служит.
— Слава богу.
Уныло и усыпляюще шелестели шины по мокрому асфальту. Струйки воды от дворников бежали по стеклу. Дейма сидела рядом с учителем, Бенас за ними. Он смотрел через плечи учителя и Деймы.
— Замерзнете, — сказал учитель, бросив взгляд на ее легонькое платье.
— Пустяк, есть и потеплее. — Из сумочки она достала белую элегантную кофту. Бенас помог надеть ее.
— Спасибо, Бенас.
— Как там дома, Дейма? Забыл спросить. Никаких приключений?
— Каких?
— Мало ли что бывает! Вьюнок на балконе уже пожелтел?
— Уже… Ох! — развеселилась Дейма. — Было смешное приключение, а в этом виноват ты… Уезжая, ты закрутил в ванной нижний вентиль, или как он там называется, я думала, что трубы чинят, поэтому, раз нет холодной воды, по утрам умывалась на кухне. Только через неделю ввалился доктор Глауберзон с ремонтниками. Поначалу я и не поняла, что случилось. Когда рабочие ворвались в ванную и стали откручивать этот вентиль, выяснилось, что ты перекрыл воду и доктору Глауберзону. Как он за голову хватался: «Если б вы знали, как мы намучались! Хуже всего, что в туалете вода пропала, прислуга все время ведрами воду таскала…»
Дейма радостно смеялась.
— Наверняка ты всю беду на меня взвалила.
— Ну конечно, Бенас. — Она ласково повернулась к нему.
— Вот устроили вы удовольствие доктору Глауберзону, — смеялся и учитель.
— Вечно все шишки валятся на этих докторов, — сказал Бенас.
Народу на станции было немного, у билетной кассы подпирали стену какие-то пареньки и промокшие девчонки. На голубой скамье в углу храпел солдат, обнимая чемодан, оклеенный голыми красотками. Сгорбленная старушка с опаской разгуливала вокруг солдата, причитая, что он проспит свой поезд.
Проводив Дейму в вагон, Бенас тут же вышел, поскольку поезд скоро должен был тронуться.
Опустив руки, стоял он на перроне, глядя над головой Деймы куда-то за поезд. Учитель чуть поодаль прислонился к дереву. За рельсами текла темная мутная река. Старик, устроившись на цементных ступенях набережной, опустил в воду множество удочек.
Когда поезд тронулся, Бенас шагнул ближе к рельсам. Дейма высунулась из окна, он хорошо слышал ее слова:
— Отдохнешь, Бенас, все будет хорошо. Будь здоров. Бенас, чтоб больше тебе не снились такие сны.