В тоне Селимуса появилась новая нотка, которой Валентине раньше не приходилось слышать, но именно она больше всего соответствовала жестокому нраву короля Моргравии. А слащавость делала ее еще более угрожающей.
— Простите, Валентина, мой ответ — нет. Я заметил, как вы обращаетесь с предателями — отправляете на ночь в публичный дом.
Если бы он только знал, как больно ранили его слова девушку.
— Оставьте меня, Селимус, — потребовала Валентина, чувствуя, что может наговорить лишнего.
Король Моргравии буквально пронзил девушку взглядом, который та с достоинством выдержала, а затем вдруг кивнул.
— Хорошо. Мы уедем завтра, как вы и планировали. Но вам, Валентина, я бы посоветовал убрать с лица это хмурое выражение. Я женюсь на вас и сохраняю за собой право наказывать своих врагов, если они находятся на моей земле.
— Вы имеете в виду, на моей, не так ли, Селимус? — возразила Валентина, чувствуя, что ненависть вот-вот переполнит ее, и тогда последствия будут непредсказуемыми.
Он покачал головой.
— Теперь она моя, Валентина. Пора свыкнуться с этой мыслью. Мы можем пожениться и доставить нашим народам удовольствие. Я обеспечу Бриавелю мирную жизнь. Мы можем пойти и другим путем, но тогда я обещаю, что убью всех мужчин, женщин и детей Бриавеля, если будет нужно.
Валентина и не думала уже, что Селимус может еще чем-то удивить ее. Но злоба, с которой он сейчас говорил, очень ее испугала. Раньше моргравиец не позволял себе такого. Кто дал ему право так разговаривать с королевой, да еще и в ее собственном дворце? Но что она могла сделать?!
— Вы — змея, Селимус. Уил Тирск был прав.
— Уил Тирск мертв. Шарр сгноил его в земле, вас ждет та же участь, если не нацепите на свое кислое лицо счастливое выражение. Завтра мы спокойно отправимся в Перлис, и не забудьте клятвы, которые будете произносить на церемонии, как запланировано.
— Думаю, я предпочла бы умереть.
— Что ж, решать вам, — ухмыльнулся он. — Хватит, больше никаких ухаживаний. Такова теперь ваша жизнь. Вы станете моей королевой, но равной мне — никогда. Единственное, что от вас требуется, это родить мне сыновей, в которых я очень заинтересован. И можете мне поверить, если вы не захотите это сделать добровольно, я добьюсь этого так, как мне только заблагорассудится.
Уил хмуро сидел в сторожке. Лайрик не решился посадить его в дворцовую тюрьму. Во-первых, так было менее похоже на арест чужеземного короля; во-вторых, здесь все-таки было поудобнее. Легионеров расставили вокруг сторожки вперемежку с бриавельскими солдатами, в равной пропорции.
— Аремису удалось скрыться? — спросил Уил у Лайрика.
Тот кивнул.
— Вы даже не попытались, ваше величество.
— Глупо было бежать.
— Если забыть про гордость, вся эта ситуация очень опасна для нашей королевы.
— Она хорошо справилась. Из-за меня у нее проблем больше не будет. Спасибо, что сохранили наш секрет.
Старый солдат вздохнул.
— Не уверен, что понимаю, зачем вы здесь появились и почему так спокойны. Вас ждет неминуемая смерть.
— Так и должно быть, — ответил Уил, теперь полагаясь только на свою судьбу. — Дар Миррен все решил за нас.
— Дар Миррен?
Уил улыбнулся.
— Не обращайте внимания.
Поведение горца оставалось для Лайрика загадкой, но генерал не стал давать волю любопытству.
— Как король Селимус узнал, что вы здесь? Он ведь послал людей искать вас сразу, едва приехал.
Уил пожал плечами.
— Скорее всего ему в этом помог мой конь, — ответил он, поблагодарив про себя память Кайлеха.
— Что?
Уил убрал волосы с лица Кайлеха и завязал их на затылке.
— В Фелроти я подарил королю Моргравии своего белого жеребца. Селимус буквально влюбился в него, и я настоял, чтобы он взял коня себе, потому что дома у меня оставался абсолютно такой же, от одной кобылы.
Теперь Лайрик понял.
— Он увидел вашего коня?
— Селимус ведь ехал на таком же жеребце, как он мог его пропустить. Вы ведь не скажете ему об Аремисе, Лайрик?
Командор покачал головой.
— Нет, ваше величество, конечно, нет. Я не хочу еще больших проблем для королевы. О наемнике никто не узнает. Вы можете доверять бриавельскому воину, мы умеем хранить секреты.
— Спасибо.
— Я постараюсь, ваше величество, чтобы вам было удобно. Мы выезжаем в Перлис завтра на рассвете.
Уил кивнул. Ему было уже все равно.
Решив убежать от собственного гнева и от Селимуса, королева вывела лошадь. Это будет ее последняя поездка по вересковым пустошам Бриавеля. В следующий раз, если он представится, этот следующий раз, подумала Валентина, вспомнив угрозу Селимуса, она уже будет за ним замужем. У нее будет титул королевы Бриавеля и Моргравии, но за этим титулом не будет стоять ничего.
Она оглянулась на странную смешанную группу стражников, сопровождающую ее. В нее входили как бриавельские солдаты, так и легионеры. Селимус не оставил ей шансов. Бежать некуда, да и спрятаться негде. Кроме того, негоже королеве бежать из своего королевства. Нет, Валентина приняла твердое решение. Она выдержит это испытание и подарит своему народу мир.
Но воспоминания о прикосновениях Кайлеха все еще бередили ей душу и не оставляли в покое тело, так охотно на них отвечавшее. Все произошло быстро, в порыве дикой страсти, но она помнила каждый миг их встречи. То, что она больше не девственна, Валентина до сих пор не могла осознать. Она никогда специально это не планировала, а сейчас понимала, что ничего в жизни не приносило ей такого удовлетворения, как осознание того, что самое ценное свое достояние она отдала человеку, которого любит, а не тому, кто крадет, используя фальшивые предлоги.
Кайлех… нет, Уил, напомнила она себе, оставался для нее загадкой. Она могла бы сказать, что знала Ромена, но и о нем ей было известно лишь то, что он ее любит и готов за нее умереть. За нее Ромен и умер. Бедный Уил, подумала Валентина, недоумевая, как ему удалось прожить в образе женщины, даже двух, столько времени. Как он пережил смерть своей сестры? Девушке хотелось спросить Уила об очень многом и провести с ним как можно больше времени.
Теперь все зависит только от нее самой, решила Валентина. Она выйдет за Селимуса замуж и сделает все возможное, чтобы сохранить жизнь короля Скалистых гор. Даже если больше никогда его не увидит. Достаточно будет знать, что он жив. Селимус не казнит Кайлеха, потому что она не позволит ему это. Валентина поняла, что неправильно вела себя с Селимусом. Своими резкими высказываниями она лишь вызвала его гнев. Отец всегда говорил, что ей следует научиться придерживать язык, когда нужно. Он предупреждал — быть хорошим правителем значит быть хорошим дипломатом, то есть тщательно подбирать слова и всегда думать, прежде чем говорить. Она проигнорировала советы отца в отношениях с Селимусом. Хотя времени на размышления не оставалось. Ее поставили перед фактом, пришлось выбирать — либо лгать и спасать жизни, либо сказать правду и вызвать кровопролитие.
Нет, она все сделала правильно, но спорить с Селимусом не стоит. Конечно, он был потрясен, обнаружив в Верриле Кайлеха, и, как раненое животное, принялся бить направо и налево. Ей следовало почувствовать опасность. Валентина винила себя в возникшей этим вечером ужасной ситуации. Если она хочет выжить при дворе Селимуса, придется вести игру более тонко, чем сегодня. Следует отказаться от постоянного сопротивления, пусть он чувствует себя всемогущим. Не так уж сложно, хоть и противно, тешить его тщеславие. Валентина позволила лошади перейти на медленный шаг, ей не хотелось возвращаться во дворец. Мысли вновь вернулись к минутам близости с Кайлехом. Сегодня она поняла, что женщина может очень многое сделать с мужчиной. При всей своей силе и выносливости, выдержке и положении, Кайлех был очень уязвимым. Другими словами, он был всего лишь мужчиной. Она улыбнулась, вспомнив, каким мягким и податливым стал Кайлех после их близости. Интересно, сможет ли она достичь подобного с Селимусом?